Злой

«А может, всё-таки пригласить их на ужин? — нервно подумал он. — Так всегда надёжнее. Этот вот захотел горячее блюдо, а он похож на начальника».

— Всё в порядке, — положил конец его колебаниям Кубусь. — Можете на нас рассчитывать, пан Жичливый. Я даже вижу заголовки: «Витаминный карнавал на Кошиках», «Тысячи варшавян в водовороте тепличной зелени», «Большой конкурс по резке порея», «Тысяча и один способ использования редиски». Хорошо, а?

— Прекрасно, — прошептал Жичливый. — Какие мысли! Как хорошо, что я вас встретил, пан! До свидания. Верю, что наше святое дело — в надёжных руках…

Произнеся эти слова, он отвесил с десяток поклонов и вышел.

— Не понимаю, что ты видишь в этом интересного, — заявил Колянко, откладывая газету и закуривая. — Откуда вообще такая внезапная любовь к кооперативу «Мазовецкая клубника»?

— Это необычайно интересно, — задумчиво изрёк Куба.

— Для молодых алкоголиков, возможно, — ядовито бросил Колянко. — Ты выпил, наверное, уже весь кефир в варшавских молочных магазинах после позавчерашнего потрясения. И до сих пор не можешь опомниться. Ой, Куба, Куба, плохи твои дела! Ещё один такой день, как позавчера, и я вынужден буду пригласить практиканта. Сам ты не справишься с обязанностями репортёра этого отдела, тем более, что скатываешься всё ниже в болото разложения.

— Справлюсь, — непочтительно буркнул Куба, потом подошёл к Колянко, сел на его письменный стол и заговорил тепло и проникновенно:

— Пан Эдвин, милый, дорогой, дайте мне ещё три дня, прошу вас. Я вам потом объясню. Видите ли, всё так сложно и запутанно: я сам, мои дела… А тут ещё всякие переживания. Что тут много говорить, дорогой пан Эдвин, вы сердитесь — мы в последнее время так мало видимся, разговариваем. Но вы же всё-таки не утратили ко мне доверия?

Колянко бросил на Кубуся долгий взгляд и выдохнул сигаретный дым.

— Нет, — серьёзно отозвался он, — не утратил. Расскажешь мне всё, когда сочтёшь возможным.

— Эта ярмарка, пан Эдвин, для нас очень важна. Тут принципиальные вещи. Поверьте мне.

— Я тебе верю. Боюсь только, что ты, Куба, теряешь главную нить ради каких-то побочных дел. Не забыл ли ты о нашем с тобой общественном долге?

Колянко поднялся и взял Кубуся за плечо.

— Мы вышли на бой — за порядок и справедливость, объявили беспощадную войну хулиганской дикости. Нельзя проявлять даже тени снисходительности к варшавским подонкам! Это наша принципиальная позиция. К сожалению, сейчас у меня появились опасения, что, увлёкшись азартом борьбы и проблемами внедрения в преступный мир, ты, Куба, временами теряешь ориентировку.

— Нет, — задумчиво ответил Кубусь, но его отрицание прозвучало не очень уверенно. «Кое в чём мой старик прав», — подумал он с сожалением, вспоминая разговор с Крушиной. — Пан Эдвин, — добавил он пылко, — ещё три дня, ладно? И прошу: разрешите мне разрекламировать эту ярмарку, договорились? Я всё объясню!

— Договорились, — ответил Колянко. — Скажи мне только одно: что означали предсмертные слова Мехцинского: «Кудлатый заплатит»?

Кубусь опустил глаза. Потом поднял побледневшее лицо и тяжело проговорил:

— Об этом и идёт речь. Кудлатый — один из варшавских проходимцев самого крупного калибра. Думаю, что скоро с ним познакомлюсь. Узнаю, кто он и что связывает таких мелких мошенников, как Мориц, с этим Кудлатым.

— Порядок, — отозвался Колянко, поднимаясь со стула. — Понимаю тебя. Больше вопросов не будет. Иду пить кофе. Материал — на столе. Добавь ещё заметку о своей ярмарке и можешь сдавать в набор.

Надев мягкую коричневую шляпу, Колянко вышел из комнаты. Кубусь уселся за его стол и стал разбираться в гранках. Но через минуту он положил голову на руки и припал к письменному столу, словно собираясь задремать. На самом деле он не спал. Напряжённо думал и немного мечтал.

Колянко не спеша шёл по двору.

— Куда едем, пан редактор? — весело спросил один из редакционных шофёров. Колянко остановился, подумал немного, потом ответил с улыбкой:

— Благодарю, пан Марьян, пойду пешком. Такая погода…

Колянко вышел на Иерусалимские Аллеи. Немного отойдя от редакции, он остановил такси.

— К Арсеналу, — бросил журналист, садясь в машину.

Через несколько минут Колянко был уже в доме Главной команды милиции, у поручика Михала Дзярского.

Дзярский внимательно перечитывал бумаги в толстой картонной папке. Увидев журналиста, он закрыл папку и встал ему навстречу.

— Добрый день, пан редактор, — поздоровался он с улыбкой. — Рад, что вы пришли, не отвергли моё приглашение. Есть масса дел, которые нужно с вами обсудить. Прошу садиться, — он указал на стул, стоявший напротив стола.

— О нет, — иронично улыбнулся Колянко, — только не здесь. Думаю, вы меня пригласили не для того, чтобы я сидел на этом стуле.

— Разумеется, — проворчал Дзярский. — А теперь — к делу. Через минуту сюда зайдёт Юзеф Сюпка, железнодорожник. Я буду допрашивать его и потому пригласил сюда вас.

— Спасибо за приглашение, — живо ответил Колянко, — я приятно удивлён. Надеюсь, этот факт откроет новую эру в наших отношениях.