Злоключения на острове Невезения

Сашка выскочил из квартиры и понёсся вниз, прыгая через две ступеньки. Все толпой вышли следом: Вячеслав Михайлович, понятые, Марья Кузьминична, держащая за руку Наташу, Павел, прицепившийся к ней с другой стороны, Владимир Иванович последним. Прикрыл дверь и достал бумажную ленточку.

– Володя, ты что, опломбируешь дверь? Не имеете права! Кроме Наташи здесь ещё двое детей проживают! Павлик, отцепись от Наташи, не позорь её, никуда она не убежит!

– Так ключи у эксперта…

– Да шут с ними! У внука сейчас возьму! Ань, давай Вовку сюда!

Вова вцепился в мать. Наташа зарыдала:

– Вова, Нюся в садике!

– Ему её отдадут? Не волнуйся, пригляжу за обоими! Наташка, держись! Никому не верь, говори только правду и стой на своём!

Марья Кузьминична придержала внука, пока Наташу запихивали в машину, вытащила у него из кармана ключи и спросила:

– Ань, убрать квартиру возьмёшься? Заплачу!

– Ты что, Кузьминична, за мздоимство бог накажет. Я так, по-соседски!

– Ерунда! Каждый труд должен быть оплачен. Только экскурсии в квартиру не води. Ковёр выброси!

– Марья Кузьминична, – вмешался понятой. – В автомойке, которая на выезде, ковры берут в чистку. Моют очень хорошо!

– Нет, такая память нам не нужна. Выбрасывай!

– Вот и оплата, Кузьминична. Я её ковром возьму. Я не брезгливая.

Вышли со двора, и Марья Кузьминична задумалась. В квартиру сейчас детей пускать нельзя. К себе домой вести внука она не хотела. И невестка, и дети будут его обижать. А сын отстранится, он к Вове абсолютно равнодушен. А маленькая девочка, которая никому из них не родня? Наташка её от второго мужа родила. Даже не мужа, так, сожителя. Схватилась за телефон, набрала золовку:

– Женя, ты можешь принять нас на одну ночь? Меня и двух детей? Наташиных детей?

Золовка замялась. Марья Кузьминична вспыхнула:

– Женя, если ты против, так и скажи! Я больше тебя не побеспокою.

– Ты что, Маша! Я просто прикидываю, что вам на обед…

– Мы с Вовой пообедали, а Нюся в садике. А вот если ужин нам предложишь, мы с удовольствием.

– Ну, и всё в порядке. А ты сразу обижаться!

С золовкой они общались вполне по-родственному, но не близко. В гости друг к другу ходили редко. Но другой родни у неё просто не было. Женя ждала их в дверях. Сердечно обняла внучатого племянника:

– Вовочка! Пойдём, умоешься, ишь, как грязными руками физиономию разрисовал. Ну, чисто индеец Чингачгук!

Вова хихикнул. Марья Кузьминична успокоилась: в последние годы Женя чаще общалась с внуком, чем даже она, родная бабка, и отношения у них были вполне сердечные. Позвонила в садик, спросила, нужно ли приходить за Нюсей Огородниковой с братом, или её отдадут ей так. Заведующая заверила, что отдадут, но посоветовала прийти всё же с мальчиком, если малышка её не очень хорошо знает.

Пошла домой. Невестка наверняка ушла, а вот Вова лежал на диване у телевизора. Молча прошла к себе, сложила в пакет халат, тапочки и бельё, прикидывая, что ещё потребуется на ближайшие три дня. Марья Кузьминична всё обдумала по дороге, и пришла к выводу, что Наташу отпустят на третий день. Решение об аресте принимает суд, а для суда улики слабоваты. Завтра надо зайти в полицию и посоветоваться с Сашей, стоит ли уже нанимать адвоката.

Ткнулся в дверь сын:

– Мам, Наташку арестовали? – она кивнула. – Что, нам теперь в самом деле придётся Вовку забрать?

Оказывается, дома были и Татьяна, и её дочь. Они вышли из кухни и нагло слушали.

– Господи, сын, а ведь ты предатель! Тебя только и волнует, что придётся ещё одну койку в это общежитие втиснуть! А что сын твой сирота при живых родителях – это тебе по фиг.

– Его, между прочим, ещё и кормить придётся, – вмешалась Татьяна.

– Ну, если твоя дочь здесь ест, то почему его сын на это права не имеет?

– Я больше Вовы получаю! Я сама свою дочь кормлю!

– Татьяна, я твою дочь куском не упрекаю. Я занималась с ней, пока она хамить не начала. Вот что я скажу вам, дети мои. Все люди смертны. Это естественно, что я умру раньше вас. Но не надо ждать моей смерти ради получения половины двухкомнатной квартиры!

– Почему половины? – вылетело у Татьяны.

– Потому что у меня два сына.

– У Валерки есть квартира, – возразил толстокожий Вова.

– Да, он заработал её своим трудом. Но с чего он откажется от родительского наследства? Ему ещё сыновьям образование давать надо.

Такая простая мысль супругам Огородниковым просто в голову не приходила. Они переглянулись растерянно.

– И вот ещё, коли у нас сегодня наметилось выяснение отношений, что я вам скажу. Смертна не только я, но и вы. Татьяна, если завтра ты безнадёжно заболеешь, или тебя переедет паровоз, или зарежет случайный прохожий – кому будут нужны твои дети? Вова так легко открестился от старшего сына, что у меня большое сомнение, станет ли он растить младшего. Найдёт новую бабу и снова ляжет на диван! Скажешь, мать или сестра? Они прошлый раз даже на дне рождения Ваню видеть не захотели.

– Вы… вы меня всегда ненавидели! Меня и моих детей!