Злоключения на острове Невезения

Значит, адвоката нанимать не надо. Уже легче. Спросила заодно про опеку. Отмахнулся. Пояснила, что детей двое, и младшей она никто. А отцова родня? Они не расписаны были, так что записана девочка Огородниковой. По её настоянию позвонил в детский сад и предупредил, что мать ребёнка освобождена, и поэтому у опеки изымать её из дошкольного учреждения нет оснований. Изъявил желание осмотреть квартиру.

– Обыск? – испугалась она. – Только Анька от предыдущего квартиру отмыла.

– Да нет. Просто посмотрю.

Заехали к Анне Ивановне в больницу за ключами, приехали в дом. Отдать должное, разулся. Прошёл в комнату, потом заглянул на кухню, пощёлкал выключателями в ванной и туалете. Потом спросил:

– Слушай, Кузьминична, женщина ты проницательная, вопросы правильные задавала. Почему, кстати, Саше она вообще ничего не сказала, а тебе выложила всё как на блюдечке?

Марья Кузьминична фыркнула:

– Ты бы видел, в каком виде он её допрашивал! На полу покойник, а она вся в крови! А я её пытала в ванне с лавандовой пеной.

– Новое слово в уголовно-процессуальном кодексе. Надо будет попробовать как-нибудь допросить кого-нибудь этак.

– Представляю себе! В ванной, к примеру, нежится Витя Калитин, а над ним ты в клеёнчатом фартуке.

Посмеялись. Витя был местной достопримечательностью. Как попал в тюрьму по малолетке, так и ходил на очередной срок как в баню. Появится в полуразрушенном родительском доме на несколько недель, максимум месяцев – и снова загремит на нары по какому-нибудь пустяковому делу. Не работал принципиально. Как-то Марья Кузьминична расспрашивала его о жизненных планах, когда он у них в отделении с аппендицитом лежал. Он иной жизни не желал, как только попасть в тюрьму по более серьёзной статье, чтобы сокамерники уважали. Но садился всё по хулиганке или кражам. Абсолютный балбес. Сейчас у него как раз были каникулы между отсидками.

– Так вот, спросить я тебя о чём хотел? Как думаешь, чего Шумову в этой квартире нужно было?

– Сама в недоумении. Тут одно из двух. Или прятал, или искал что-то. Но что можно утаить в однокомнатной квартире, где двое детей? Они найдут даже то, о чём ты сам давно забыл!

– А историю квартиры ты знаешь? Кто до Натальи ею владел?

– А что тут не знать? В семидесятых дом построен. Квартиру бабушка получила от комбината. На себя и на дочь. А через год дочь Наташку в подоле принесла. Так и жили. Фамильных драгоценностей не было, военными секретами не владели. Так что прятать им было нечего.

– А Шумов?

– Не женат. Жил с матерью. Дом большой, когда сестра вышла замуж, перестроили на два выхода. Если что прятать, возможностей больше. Там и надворные постройки, если в доме не получается.

Звонок. Марья Кузьминична без опаски открыла дверь. Две дамы – Валька Акименко из опеки и её тёзка, сестра бывшего Наташиного сожителя, отца Нюси. Так вот откуда ноги растут!

– И что вам здесь надо?

– Эта квартира принадлежит несовершеннолетним, и вопрос о ней будет решать опека, – выпалила Акименко.

Тихо вышел из комнаты Иван Иванович:

– Разувайтесь, дамы, и проходите. Вы очень кстати. Мы с Марьей Кузьминичной голову ломаем, кому эта квартира могла понадобиться. А тут, как говорится, на ловца зверь сам прибежал.

Расчёт тётки оказался прост. Жила она почти в таких же стеснённых обстоятельствах, как Марья Кузьминична: дочь, зять, внук. Вот и решила установить опеку над племянницей, жить с ней и получать опекунские. А Вову куда? А Вову к родному отцу. Планы были идиотскими, о чём можно было просто сказать. Но Иван Иванович желал поприкалываться. Он с серьёзным видом предложил свою помощь в перевозе девочки к тётке в квартиру. Почему к тётке? Потому что собственница квартиры – Наталья. Наследница? Наследники у покойников, а Наталья живёхонька. Так что забирайте ребёнка, только документы о родстве предъявите. Ах, нет? А как вы хотели всё это оформить? А у вас случайно нет ключа от этой квартиры? Может, вы гражданина Шумова убили, чтобы гражданку Огородникову посадить и её квартирой овладеть? А с вами, Валентина Ивановна, мы будем отдельно беседовать. В чём ваш интерес? Почему вы пошли в чужой дом с такой подозрительной гражданкой?

Доведя гостий до икоты, проводил и сказал:

– Да, насчёт ключа. Один Вова потерял, один предположительно убийца унёс, один у нас у экспертов. Не много ли? Смените вы замок ради бога! И выспросите у Натальи, что всё-таки не так в этой квартире!

– Иваныч, а оно мне зачем теперь, если Наталью оправдали?

– Было в старом российском судопроизводстве такое выражение: «Оставлен в подозрении». Примерно это на деле получается, когда преступник не найден. Поверь моему опыту: не так важно наказать виноватого, как защитить от подозрений невиновного!

Очень скоро Марья Кузьминична эти слова вспомнила.

Как Иван Иванович обещал, Наташа приехала назавтра ещё до обеда. Привезли её на полицейской машине. Марья Кузьминична увидела это с лоджии, где вывешивала бельё, и встретила её в дверях. И была поражена, как Наташа изменилась за эти двое суток. Сразу вспомнила разговор о методах допроса. Сказала: