Злоключения на острове Невезения

Вся деревня сидела у покойницы, только Марья Кузьминична ушла в дом, поставила телефон на зарядку и разговаривала. Предупредила Зимина, чтобы не давал жене смотреть местные новости. Он захлюпал в телефон: «Как жалко-то, Кузьминична!» На похороны обещал приехать. Посоветовал позвонить Ангелине с телевидения, может, она поможет с вездеходом. «А не дорого?» Он отрезал со знанием дела: «Информация – тоже товар!» Ангелина связала её с каким-то жуком с какого-то сайта, который за видео обещал завтра с утра пригнать вездеход, способный спроста проехать через залитые на метр пороги. Позвонила Тимофею, который не выпускал обретённую технику из дрожащих рук, и велела ему вести съёмку. Потом снова Ангелине, уточняя, не обманет ли этот жук. Она подтвердила, что всё будет, и что сама приедет. Тогда Марья Кузьминична заказала ей венок и продиктовала надпись. Ей стал что-то кричать какой-то мужик, чтобы убрала телефон и поговорила с ним. Она отмахнулась и позвонила Свете, попросила нанять местных, чтобы могилу выкопали: «Света, всё потом! Под берёзой, где все наши!» Тут мужик у неё телефон вырвал и отключил.

– Ах, простите, – опомнилась она. – Вы за бандитом? Что ж один, его же вытаскивать надо, – вышла в коридор и дёрнула за половик. – Вот, пожалуйста, забирайте!

Не пошёл у них разговор с прибывшими. Когда по деревне побежали бойцы в бронежилетах, касках и с автоматами, грубая Паня сказала:

– Ух ты, в каких лесах они такие красивые воевали, пока нас бандиты убивали?

Яростно ругались по поводу покойницы, которую приезжие во что бы то ни стало хотели забрать для вскрытия. Бабки встали стеной. Следователь воззвал к Марье Кузьминичне как к старосте, женщине образованной и относительно вменяемого возраста. Она ответила:

– Я как бывший медик и неверующая позволяю после смерти меня не только вскрыть, но и нашинковать. Но воля покойной выражена была внятно и недвусмысленно: не вскрывать, похоронить в Ссёлках. И мы должны её уважить. Вот покойница, вот её пробитый висок, вот угол сундука, с которого кровь не стёрта. Пишите протокол на коленке – и баста! Этот урод утверждает, что просто отмахнулся, свидетели, такие же бандиты, это подтверждают. Вскрытие иного не докажет.

Самый гадкий момент – при пересчёте не хватило трёх с небольшим хвостиком миллионов. В рюкзаке оказалось 12 миллионов, причём под пачками денег обнаружилось хозяйственное мыло. Марья Кузьминична сразу заявила, что мыло это у неё с полки вчера стащила бандитка по имени Тина. Но как оно могло там очутиться, если чулан всё время был закрыт и под наблюдением? Три миллиона, которые так и пролежали на столе рядом с уснувшим бандитом, по их утверждению, они сами дали Тине, убеждённые, что она никуда не денется.

Кто их украл? Естественно было предположить, что они уплыли с Тиной и Борькой. Но полицейские, обозлённые деревенской неуступчивостью, предположили, что деньги на мыло подменили те, кто чулан открывал. Взревела Паня. Из слов, ею произнесённых, в литературе употребляются только союзы. Марья Кузьминична, к несправедливости жизни привычная и ничего хорошего от власти не ждущая, сказала:

– Паня, успокойся. Пусть ответят на вопрос: на кой мы их вызвали? Могли спокойно утопить этих троих, разделить все 15 миллионов и после этого улететь на Багамы. Пусть обыскивают всю деревню вместо того, чтобы двух беглецов искать. Это для них и привычнее, и добычнее.

Всё это довершилось интервью заместителя губернатора, которое он поспешил дать центральному каналу, мол, наша доблестная полиция успешно обезвредила банду, и никто не пострадал. А потом другие бесконечно тиражировали это интервью на фоне кадров с замотанными в скотч бандитами и стоящими рядом старухами. Приличнее всех поступила телерадиокомпания, в которой работала Ангелина. В нескольких фразах сочувственно изложили ситуацию, в которой оказались пожилые жители деревни, посетовали на негибкость административно-территориального деления, что давно следовало закрепить деревню за Ссёлками, указали на вину Рясовского участкового, который был обязан проверить относящиеся к его участку населённые пункты, а такие удалённые – тем более. А потом повторили монолог Елены Николаевны Рясовой, прозвучавший у них год назад в связи с махинациями чёрных риелторов.

К вечеру в деревне не осталось посторонних. Надя Рясова закатила глаза и сказала вслед вертолёту:

– Он улетел, но обещал вернуться! Ах, шалунишка! Спрашивается, на кой ляд мы их звали? Только время потеряли! Давайте теперь поминки готовить!