Злом за зло (СИ)

- Пресвятые угодники! Мы пытались надеть на нее новый костерок, но она рвала цепочки и шнурки как паутину!

- Эту не порвет. Прежним хозяином реликвии был армейский капеллан, который погиб мученической смертью, сражаясь с отродьями Пекла. При жизни он не блистал благочестием, но, встретившись с демонами, нашел в себе Господа-Кузнеца. Возможно, если бы не я, он бы выжил тогда.

- А что вы сделали, сын мой?

- Случайно отвлек его в неподходящий момент. Спеленайте ее и... и...

- Погрузите в телегу, - твердо продолжил Летье, который заразился решительностью от чужака, - отвезем в церковь! Быстро, остолопы!

Зной и не думал смягчаться, солнце преодолело середину небосвода, а жара не спадала. Еще во дворе возникла заминка - лошадь, которую пытались впрячь в телегу, стала сопротивляться, испуганно прядая ушами и роняя пену с бархатистых губ. Один из дворовых чуть не получил копытом в грудь, но маг исподтишка наложил на животное чары Приручения, и оно покорилось.

Чем ближе они подбирались к храму, тем заметнее становилось волнение, охватывавшее Сабину. Она все еще была парализована, но даже при этом ее конечности подергивались, а черные пальцы скрючивались как птичьи когти, из приоткрытой пасти доносились сдавленные стоны. Когда одержимую внесли в пустой зал, она, захлебываясь слюной, зарычала и обмочилась кровью. Отец Эмиль позвал служку и приказал ему принести из кладовых свечи и церковные благовония, сам же клирик получил лист, на котором ровным почерком были записаны формулы изгнания.

- Не мешкайте, она может вскоре начать давиться языком, - сказал волшебник.

Отец Эмиль спешно ушел в жилые помещения храма, а Тобиус, следуя своей собственной мысли, стянул с левой руки кожаную перчатку, скрутил ее и аккуратно, чтобы не сломать клыков, расцепил челюсти Сабины бронзовой рукой. Скрученная перчатка была засунута внутрь после того, как язык принял правильное положение.

Велев посторонним покинуть зал и закрыть двери, волшебник остался один на один с богом, не считая дрожащей на полу под алтарем Сабины. Все-таки был у искусной резной статуи один существенный изъян - Молотодержец смотрел в потолок. Этим художник, наверное, хотел показать близость мессии с его небесным отцом в момент истины перед лицом неминуемой мучительной смерти. С другой же стороны, пастве могло не хватать взора своего спасителя. Подумав об этом, Тобиус напомнил себе, что Молотодержец прежде всего был человеком и, восходя на костер, наверняка испытывая страх, как и любой другой, под которым вот-вот займется безжалостное пламя. Ему не обещали вознесения, и ангелы не спустились с Небес, дабы спасти сына Господа-Кузнеца. Он взошел на костер и сгорел, давясь дымом и запахом собственной паленой плоти. И верно, при таких обстоятельствах не захочешь смотреть вниз.

- Я... готов? - Отец Эмиль вернулся в церемониальном облачении, в котором обычно читал вознесенные проповеди.

- Больше уверенности, отче, если не вы, то кто?

- У меня складывается мнение, что вы. И двух часов не прошло с тех пор, как вы вошли в мой храм, и вот... Как так получилось, что я теперь действую по вашей указке, хотя не знаю, кто вы на самом деле?

- Просто я знаю как надо, - излишне уверенно и неискренне ответил тот. - Начинайте.

Не прошло и четверти часа, как внутри церкви раздался оглушительный взрыв, и волшебник вывалился наружу, шатаясь под весом священника. У Тобиуса были слегка безумные глаза, и он очень громко говорил, что ничего не слышит, а потому не надо задавать ему вопросов. Летье вбежал в храм и перелез через кучи поваленных скамей к алтарю, где лежала его дочь, неподвижная, но все еще живая.

- Это был полный крах, - говорил Тобиус, не прекращая морщиться от поселившегося в ушах противного писка, - и я не знаю, что пошло не так. Кажется... все получалось, на нашей стороне были стены, реликвия и священник, который верил в свою связь с Господом-Кузнецом, и... можно было просто-напросто видеть, как скверна покидает ее тело, но когда все почти случилось, - маг громко хлопнул в ладони, - как будто в самой голове бочка с порохом взорвалась. Он еще не пришел в себя?

После того, как удалось навести в церкви некое подобие порядка, мага и священника отвели в дом одного из дворовых помощников Летье, который жил неподалеку. Бессознательного отца Эмиля уложили на кровать и обеспечили компрессом на лоб, Тобиус же, потихоньку глотая вино, пересказывал случившееся.

- Я уверен, что у нас почти получилось, вашей дочери возвращался человеческий вид, и клянусь, она звала мать. Но в самом конце что-то... не знаю. Мне нужно подумать, извините.

Отказавшись от помощи, Тобиус самостоятельно вышел на свежий воздух во двор. Прохаживаясь вдоль забора в тени деревянного каркаса, увитого виноградной лозой, он взывал к Талботу Гневливому через сигнарий. Архимаг ответил не сразу, но довольно скоро.

- У тебя все в порядке, Тобиус? - спросил голос в голове.

- У меня - да, но не у всех все так же прекрасно под ярким солнцем.

- Неприятности?