Злом за зло (СИ)

Волшебник остановился и коснулся застежки на своей сумке - хотелось курить. Птицы продолжали щебетать, дятел долбил клювом древесину, вдали в зазорах лесной зелени пробежало маленькое стадо пятнистых оленей. Эти скрытные животные хорошо умели сливаться с лесом благодаря окрасу и были очень осторожны, старались держаться подальше от людей, зная, что те несут смерть. Так чего же они крутились вблизи дороги? Уже привыкли к тому, что люди больше по ней не ходят? Пели птички, неутомимо работал клювом дятел, ищущий в древесных стволах личинок насекомых, мелькнуло еще одно стадо оленей... Тобиус поднес к лицу правую руку, в бронзовом кулаке которой сжимал еще один пук монастырской розы, бесстыдно содранный с чьего-то забора по пути из церкви. Приторно сладкий запах с нотками горького миндаля заполнил голову, прокатился вниз, в легкие, и отовсюду на человека набросилась тишина.

Если тишина и могла быть оглушающей, то это она и была, внезапная, быстрая и неосязаемая, но очень плотная. Вместе с голосом леса ушел и свет. Нет, Тобиус не ослеп, просто солнце уже давно соскользнуло с небосвода. Волшебник стоял на едва различимой дороге среди деревьев в глубоком мраке и понимая, что попал впросак. Он позволил, как сказали бы какие-нибудь простолюдины, заморочить себе голову и долгое время ходил кругами, пока чувства не забили тревогу. Возможно, он уже опоздал.

Бег в потемках - не лучшее занятие для того, кто дорожит целостью своих ног, но Тобиус использовал чары Енотовых Глаз и замедлился, лишь когда впереди показался перекресток. Засветилась татуировка на левой ладони, и пальцы крепко обхватили древко появившегося посоха. К заветному месту маг подходил, держа наготове немало убийственных заклинаний, новых и уже испытанных не одну сотню раз, но ни избавиться от страха, ни приобрести уверенность это не помогало. Демоны являлись сущностями совершенно иного плана, нежели люди, а потому обычные разрушительные заклинания не представляли для них особой угрозы, и Тобиус чувствовал себя нагим ребенком, лезущим в берлогу к медведю с острой палочкой наперевес.

Темные силуэты деревьев, дотоле стоявшие недвижно в душном воздухе летней ночи, зашептали шелестом листвы от неожиданного порыва ветра. На плечи мага легли чьи-то руки.

- Принимать спешу гостей средь деревьев и костей, - шепнул кто-то ему в самое ухо.

Тобиус развернулся, ударяя Магматическим Копьем, которое ушло в ночь алым росчерком и взорвалось в полусотне шагов от волшебника, оставив за собой просеку из расколотых горящих стволов.

- Покажись!

- Славно воет волчий хор - в лес явился вкусный вор, - раздалось за спиной, совсем близко.

Тобиус вновь развернулся, описывая посохом, как копьем, опасный пируэт, но за спиной, как и в первый раз, никого не оказалось.

- Набор кривых рифм - это еще не стихи!

- Жестокое слово ранило тонкую душу поэта!

В десятке шагов перед Тобиусом взметнулась прелая листва, поднялся без видимых причин столб пыли и сора, закружился, темнея, уплотняясь, создавая фигуру вдвое выше человека. Когда все закончилось, против Тобиуса встал великан, чье могучее тело под черной тканью хитона и гиматия являло собой образец совершенства. Лицо его казалось решительно прекрасным, по-настоящему правильным и безукоризненным: с прямым носом, высокими скулами, мужественным сильным подбородком и чувственным ртом. Веки были закрыты. Лишь голова портила завораживающий и благоговейный облик своим видом - у нее не было темени. Череп великана напоминал пустую яичную скорлупку, из которой выели содержимое, предварительно смяв и удалив верхушку. Из оплавленной, блестящей потеками застывшего содержимого дыры в черепе вырывалось немое и бездымное пламя, ярко-синее, завораживающе извивающееся.

Волшебник и демон молча разглядывали друг друга, стоя в ночи посреди притихшего леса, хотя демон и не открывал глаз. Его руки были убраны за спину, широкие плечи - опущены, и держался обитатель Пекла сутуло, нависая над человеком всей своей громадой.

- Я знаю, кто ты, Тобиус Моль, и зачем явился. Уходи прочь, пока жив.

- А я знаю, кто ты, Виртуваэль, Глас, предавший Господа-Кузнеца и низвергнутый в Пекло за свое предательство... Что?

Демон выглядел так, будто пытался сдержать смех, но губы его сами кривились в улыбке.

- Спасибо. Я так давно не слышал этого имени, я так скучаю по нему, но не могу произнести, ибо для меня оно запретно. Кажется, такая ерунда, но после всего... не осталось ничего более желанного, чем просто услышать свое имя. Да и Гласом я тоже давно не являюсь. Хотя кое-что осталось, конечно, - я могу говорить со смертными, и их кровь не вскипает, а сердца не взрываются. Это бывает полезно.

Что-то сразу пошло не так, как того можно было ожидать.

- Я опаленный амлотианин, - сказал волшебник зачем-то.

- Вижу. Но это значит лишь, что я не имею безусловного права на твою душу, что не помешает мне убить тебя сейчас. Хочешь быть убитым, Тобиус? Возможно, смерть в безнадежном противоборстве со мной будет сочтена мученической и перекроет то, что ты недавно сделал с этим отребьем магического мира Фернаном.