Злополучная красота, или Резидент снова в деле

Детство Ветровой Екатерины Сергеевны протекало в провинциальном небольшом городке, с населением не более десяти тысяч человек. Ее родители имели пристрастие к злоупотреблению спиртными напитками, причем мать была еще и женщиной достаточно легкого поведения. У них в квартире постоянно находились посетители, которые пользовались ее услугами: по торговле своим телом. Причем плата в основном осуществлялась вино-водочными изделиями.

Отец настолько со всем этим смирился, что невольно принимал участие во всех этих непристойностях, ожидая своей порции спиртных напитков. Он давно уже потерял работу, так как хоть и был специалистом высокой квалификации, но сотрудники, страдающие алкогольной зависимостью, никогда и нигде не были нужны.

Девочка росла в жестоких условиях. Мать издевалась над ней, как могла.

Это была молодая еще женщина: ей едва перевалило за тридцать. Однако выглядела она гораздо старше своих лет. Ее еще достаточно красивое лицо, носило следы длительного пьянства: мешки под глазами, обвисшая и обрюзглая кожа, синюшный оттенок. Начинающее полнеть тело довершало образ, падения, этой некогда красивой женщины. Единственное что еще выдавало в ней желание к жизни – это ее синие сияющие глаза, «горящие» озорным девичьим блеском. К своей одежде она давно уже относилась небрежно и совершенно не придавала значения тому, как она выглядит. Она носила имя: Ветрова Людмила Витальевна.

Отец мало чем отличался от матери. Он был старше ее на пятнадцать лет, при этом выглядел далеко за пятьдесят. Его «изрезанное» морщинами лицо мало напоминало, того красавца мужчину, с которым познакомилась молодая Людмила Витальевна, когда освободилась из мест лишения свободы и «уводила» его из семьи. За каких-то три-четыре года, она сделала из Ветрова Сергея Геннадьевича спившегося старца, потерявшего интерес к жизни. Даже его серые глаза давно уже не показывали какого-либо интереса ко всему, что вокруг происходит. Ростом он был много выше своей жены, почти на «полторы головы». К тому, как он выглядит, родитель девочки относился совершено равнодушно, одеваясь в старые поношенные вещи.

Вот таким печальным образом, выглядели родители Екатерины, когда ей исполнилось четыре года. Отец относился к ней более снисходительно, можно даже предположить, что где-то в глубине души любил ее. Мать же, совершенно не скрывая, что дочь ей в тягость, каждый раз на это указывала. Побои и оскорбления в свой адрес Екатерина терпела практически ежедневно. Редкий случай, когда организм Людмилы Витальевны уставал от пьянства, и она начинала короткие периоды трезвой жизни, женщина вдруг вспоминала про свою девочку, и практически носила ее на руках.

Такие проблески, в извращенном сознании матери, случались очень и очень нечасто, и являлись для дочери лучшими днями ее существования. В основном же в квартире маленькому и несчастному созданию было находится страшно и жутко, но деваться из этого «ада» ей было некуда, и она постепенно привыкла к такому общению, и даже стала считать его «нормой жизни».

В детском садике, куда ее определили бесплатно, как дочь малоимущих родителей, давно уже привыкли, что за ней никто не приходит и отпускали Екатерину домой одну. Однажды, придя таким образом в квартиру, она увидела, как ее мама, в одной из комнат, ласкается с чужим дядей. Пьяный отец, в это самое время, спал в соседней комнате. Девочка «застыла» на пороге, не в силах двинуться с места.

Через какое-то время, Ветрова-старшая заметила, что за ними наблюдают, и резко оттолкнув от себя партнера, встала. Подойдя к ничего не соображающей от пережитого шока дочери, мать схватила ее за волосы и потащила в комнату, где спал другой родитель. Рассыпав в углу на пол сушенный горох, она поставила девочку на колени и злобно сказала:

– Вот, маленькая дрянь, теперь постой и подумай. Будешь знать, как подглядывать за взрослыми.

«Заливаясь» слезами, маленькая Катя запричитала:

– Мамочка, прости. Я больше не буду. Честно.

Однако женщина была непреклонна. Создавалось впечатление, что она получает удовольствие от страданий собственной дочери, так как видя происходящее, она украдкой улыбалась, и чем больше ревела девочка, тем радостнее становилось выражение ее лица.

В первый раз, Людмила Витальевна ограничила такое наказание одним часом, но со временем подобная мера воздействия вошла у нее в привычку, и за малейшую провинность Екатерина, предварительно получив тумаков, вставала на колени в угол на рассыпанный там горох, который никто оттуда уже не убирал. Мать от ее мучений испытывала наслаждение, дитя же копило злость и закаляло свой характер.

Постепенно она настолько привыкла к ежедневным побоям и наказаниям, что научилась не обращать не боль внимания и плакала только для вида, чтобы не раздражать еще больше родительницу.