Злость

– Почему они еще не остановили Первого? Почему позволили пасть Сонорусу? Почему позволили погибнуть всем тем людям?

Диада откладывает свой паек и поднимается.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

Веспер кричит ей вслед:

– Почему? Ничего не случится!

Отойдя на безопасное расстояние, Диада преклоняет колени.

Козленок тоже ползет назад, временно прекращая жевать.

Прекрасно понимая, что́ ей предстоит увидеть, Веспер испуганно смотрит на меч, лежащий на сумке.

На нее в упор смотрит глаз, полный чистого гнева и разрушительной силы.

Козленок пятится еще на шаг.

Веспер сглатывает, но что-то внутри нее готово к противостоянию. Возможно, это смелость, возможно, упрямство. Девочка отвечает на взгляд, испытывая внезапно нахлынувшую волну чувств. Она видит неутолимую могучую ярость, которая настолько же больше ее собственных эмоций, насколько солнца больше пламени свечи. Но где-то в глубине она видит еще кое-что.

Поддавшись порыву, она касается серебряных крыльев, а затем зажимает пальцами кончик одного из них. Льются слезы, хотя она не совсем понимает, откуда именно. Находясь настолько близко к мечу, Веспер чувствует очень многое: желание ранить, желание изменить мир – все сплетено в запутанный клубок.

Но она не чувствует страха.

Дни пути сливаются в один. Веспер непривычно тиха, и, к своему удивлению, Диада понимает, что ей не хватает звука фоновой болтовни. Все лучше, чем визг оскверненного растения, с которым играет козленок, перекатывая его в челюстях. Как бы то ни было, козленку нравится медленно брать противника измором. Исход состязания «что сотрется быстрее – зубы животного или жилы растения» совершенно очевиден.

Шквалами налетают пыль и песок, обволакивая путешественников и до предела сужая обозримое пространство. Мелкие частички земли оказываются везде: в поясе от штанов, за воротом, под ногтями. Там, где тело не защищено одеждой, зудит стертая раздраженная кожа, и даже мельчайшие песчинки оставляют во рту долгоиграющий привкус.

Пылевые тучи исчезают так же внезапно, как появились, одернутые ветром, подобно занавесу, и вновь открывают горизонт.

Там кто-то есть.

Солнечный свет бликует на чем-то вдали – и это что-то движется. Диада протирает забрало и снова проверяет, не показалось ли. Через несколько секунд она опять это видит.

– Дай-ка мне визор.

Веспер подчиняется.

Но прежде чем удается понять, что находится впереди, их накрывает очередная волна пыли.

Раздосадованные, они идут дальше.

Как и все пылевые тучи, эта тоже улетает, и Диада немедленно подносит трубу к глазу.

– Вижу двоих. Оба взрослые. У одного, кажется, оружие. У второго, вероятно, тоже. С ними собака.

– Как думаешь, они нас заметили?

– Трудно сказать.

– Мы можем их обойти.

– Нет, здесь негде спрятаться. Можем обогнуть их по широкой дуге, они, возможно, не обратят на нас внимания.

– Хорошо, давай.

Они идут по тому, что осталось от дороги. Чужаки, что неудивительно, сходят с тропы и идут на перехват.

Диада останавливается, показывая Веспер сделать то же. Отдает визор обратно и снимает сумку, проверяет крепления на броне, готовится. Веспер смотрит в трубу, кривясь, когда в лицо попадает песок или ветер. Чем дольше она смотрит, тем сильнее ее замешательство.

Козленок ждет с ними и жует.

Диада обнажает меч.

Они кажутся дикими и опасными, каждый по-своему. Мужчина болезненно худ, на изможденном лице читается жуткая усталость, но Диада замечает, что одну руку он прячет, что-то скрывая. Воин похож на порождение ночного кошмара, его броня состоит из металлических пластин, награбленных у павших рыцарей-серафимов и в издевку над ними спаянных в единый жесткий панцирь.

Шерсть пса прорежена старыми шрамами: это боевой пес. Однако его разнородные глаза – один собачий, другой человеческий, явный признак инфернального вмешательства, – пугают сильнее.

Диада вспоминает свои инструктажи, распознает в твари Псиное Отродье, а это означает, что рядом Хозяин; возможно, это тот, что в броне, а может, второй, затаившийся в грязи.

Она осматривается, но не выпускает воина надолго из поля зрения. Его меч обнажен – простой огрызок заостренного металла, мертвый и глухой. Она замечает, что он слегка хромает – этой слабостью можно будет воспользоваться.

Они останавливаются менее чем в пятнадцати метрах.

Диада стоит напротив воина. Веспер – напротив второго мужчины, а козленок пытается избежать любопытного взгляда полупса.

Меч беспокойно ворочается, но не просыпается полностью.

Веспер делает шаг навстречу, и полупес приглушенно рычит.

– Здравствуйте, – произносит она.

У воина сухой голос, как будто бы его глотка принадлежит какому-нибудь старику.

– Злость у тебя?

– Да.

– Мне… она нужна.

– Это невозможно, – отрезает Диада.

– Зачем она тебе? – спрашивает Веспер.

– Чтобы остановить Тоску.

– Что это?

– Я не знаю. Я видел многих пришедших из-за Разлома, но это другое. Это нечто большее. Я не могу его победить. Самые могущественные инфернали Рухнувшего Дворца не могут его победить. Думаю, только Злость способна ему противостоять. Дай ее мне.

Диада принимает боевую стойку.

– Мы скорее умрем, чем дадим хоть что-нибудь инферналю.