Зловещая тайна

— Ну, хорошо. Я расскажу вам все, что знаю. Я слышу много всяких слов от самых разных людей. Как главный судья графства, я должен обращать внимание на то, что мне говорят. Так вот, за последний год я не раз слышал о молодом джентльмене по имени Джервис Уорлингем. Его имя упоминалось несколько раз, когда речь шла о… как бы это сказать?., непривлекательных случаях, имевших место на различных состязаниях: одурманенном бойцовском петухе, о кулачном бое, в котором одному из участников обещана плата за то, что он даст себя победить, о явном нарушении правил скачек — и каждый раз, когда это происходило, где-то на заднем плане маячила фигура мистера Джервиса Уорлингема. Насколько я знаю, этот же молодой человек играет в карты по высоким ставкам. Он — двоюродный брат лорда Брекона и, кстати, предположительный наследник титула. Конечно, нет оснований считать, что молодой и здоровый лорд Брекон не женится и не обзаведется большой семьей…

— Но если он не будет столь удачлив, тогда мистер Уорлингем унаследует все, — сухо заметил лорд Валкэн.

— Вот именно, — согласился лорд Милборн.

— А как он выглядит? — спросила Кэролайн.

— Боюсь, что не имел удовольствия с ним познакомиться, — с улыбкой ответил лорд Милборн. — Я помню его отца. Это был смуглый, ужасно вспыльчивый человек, постоянно страдавший от подагры, из-за которой вечно пребывал в ярости. Но его сына я не видел. Не удивлюсь, если узнаю, что он избегает меня — так же как я — его.

— И вы действительно думаете, что это он убил мистера Розенберга и хотел подстроить так, чтобы за это арестовали лорда Брекона? — в крайнем волнении спросила Кэролайн.

— Ну, Кэролайн, не пытайся приписывать мне слова, которых я не говорил, — пожурил ее лорд Милборн. — Я только сказал, что имею некоторые подозрения, но не больше.

— Не надоедай его светлости, Кэролайн, — сказал лорд Валкэн. — Не знаю, куда запропастилась твоя мать.

Поднимись наверх и постарайся ее найти.

Кэролайн послушалась. Но когда маркиза, которая замешкалась, руководя сборами, спустилась вниз, Кэролайн ушла к себе в спальню и долго стояла у окна, глядя на море.

Лорд Брекон был в опасности. Один раз она его спасла: ведь если бы у него в ту ночь не было алиби, ему было бы трудно доказать, что он непричастен к убийству Айзека Розенберга. Что еще хуже, не уведи она его с вырубки, и его нашел бы сэр Монтегю, а при нем обнаружились бы поддельная записка и письма, которые собирался продать адвокат.

В этом случае ему было бы практически невозможно доказать свою невиновность, и мистер Джервис Уорлингем вполне мог бы рассчитывать, что к нему перейдут и титул, и фамильное имение.

Следует ли ей предупредить лорда Брекона, что в будущем могут повториться подобные попытки? Но как может она написать ему такое письмо и как объяснит, что столько знает, не выдавая, кто она, и не нарушая обещания, данного лорду Милборну? Каким сложным оказалось это дело!

Кэролайн вздохнула. Она никак не могла забыть лицо лорда Брекона. Как он был красив, как силен! Лорд Милборн был прав: в нем было что-то, что делало его другим, непохожим на окружающих, заставляло выделяться среди всех. Но что значит его сила перед предательством! Даже самого сильного человека может низвергнуть мерзкий интриган, который не остановится перед любой низостью и преступлением, лишь бы добиться своего.

«Я должна что-то предпринять», — сказала себе Кэролайн. Но что можно было предпринять, она не знала.

Мысли ее постоянно возвращались к лорду Брекону. Все время, не занятое помощью отцу и матери или разговорами с лордом Милборном, она думала о нем и об угрожающей ему опасности. Не раз собиралась она признаться лорду Милборну в том, какую роль сыграла той ночью, но ее останавливало опасение, что это мало что изменит. Подозрение с лорда Брекона было снято, и единственное, чего она добьется, — это обнаружит свою собственную глупость: ведь она дала себя провести столь явному проходимцу, как сэр Монтегю Риверсби.

Лежа без сна, полная беспокойства, как волны, удары которых доносились снизу, от скал, Кэролайн жалела, что не может никому рассказать о своих трудностях и попросить совета. Она была достаточно честной, чтобы признаться себе, что боится возвращаться в Лондон. Ей не хотелось снова видеть сэра Монтегю, и, хотя она не захотела сознаться в этом миссис Эджмонт, ее тревожили сплетни, начавшие ходить о ней.

Трудно было угадать, что скажет сэр Монтегю.

Вряд ли он открыл бы всю правду: тогда он выглядел бы довольно глупо. Ведь, зайдя так далеко, он упустил добычу в самый последний момент! Если он признается, его засмеют. Но в то же время он мог причинить ей вред, и Кэролайн прекрасно это знала. То, что она поехала с ним одна, после ужина, само по себе уже было таким нарушением приличий, что вызвало бы глубокое осуждение в обществе.

— Я была дурой! — громко произнесла в темноте Кэролайн. Но все же раскаяния в случившемся не было.