Зловещее поручение

— По этому вопросу мы втянемся в длинную дискуссию, а я очень устала. До свидания.

Я вновь улыбнулся ей и, пожелав спокойной ночи, спустился вниз и отправился на Фелз–стрит.

Первые ощущения этого дня меня не обманули. Дела шли действительно весьма и весьма скверно.

Я взглянул на часы: было 8.30. Я прошел Верити–стрит, вышел на площадь и сразу же увидел место падения бомбы, которое успели уже огородить. Через площадь прокладывали рельсы, и рабочие трудились вовсю.

Я подошел к одному из них и осведомился, где находится ближайший полицейский пост. Он дал мне адрес, и я отправился туда.

Дежурный сержант оказался симпатичным малым и с участием выслушал меня.

— Мой кузен по имени Кэрью был убит сегодня утром бомбой на площади у Верити–стрит, — сказал я. — Полагаю, что мне следовало бы произвести идентификацию тела.

— Минутку, сейчас я все выясню.

Сержант вышел, а я, усевшись у стола, закурил.

Вскоре он вернулся и сообщил:

— Все верно. Полисмен видел, как он вышел из дома на Вериги–стрит и пересекал площадь в тот момент, когда упала авиабомба. А через площадь прямо на него ехала грузовая машина. Он мог быть убит или бомбой, или грузовиком. Если хотите взглянуть на него, то он в морге. Это недалеко. Кстати, могу ли я узнать ваше имя и адрес?

Я дал ему свою визитную карточку.

— Все сказанное полисмен видел лично? — спросил я.

— Нет, он узнал об этом со слов некоего очевидца, кажется, полисмена Военного резерва.

— Благодарю вас.

Мы отправились в морг.

Да, это был Сэмми. Его лицо оказалось неповрежденным, и выглядел он, пожалуй, лучше, чем когда бы то ни было раньше.

Глядя на него, я вспомнил минувшие дни, когда Сэмми попадал в чрезвычайно опасные и затруднительные положения, и подумал, что такому парню закончить жизнь от случайной бомбы мистера Гитлера — довольно глупая штука. Но от бомбы ли?

С разрешения сержанта я сдернул простыню, прикрывавшую убитого, и быстро, но внимательно осмотрел его.

Сержант поднял на меня удивленные глаза.

— Полагаю, — сказал я, — что при нем были какие–либо вещички.

— Кое–что. Но вы так бы и спросили, а то осматриваете его, как доктор или следователь. Однако это он или нет?

— Да, это Кэрью. Нет никаких сомнений.

— Вы единственный его родственник или есть еще кто–нибудь?

— Существует еще тетя, но я не хотел бы ее беспокоить, пока сам не удостоверюсь предварительно в случившемся. Но я сообщу ей об этом.

— Хорошо. Теперь я вам покажу вещи, которые были найдены при нем. Прежде всего очень странным является то, что он имел при себе два удостоверения личности и, по–видимому, не фальшивые. Одно из них на имя Кэрью, а второе на другое имя. Думаю, что вы вряд ли что–либо знаете об этом.

— Вы правы. Я абсолютно ничего не знаю об этом.

Сержант подошел к столу, открыл ящик и вытащил маленький шелковый узелок. Я сразу узнал этот платочек из цветного китайского шелка, который давно был у Сэмми.

Сержант развязал платок. В нем находилось несколько монет, разорванная записная книжечка, скрученная булавка от галстука и кольт 38–го калибра.

— Удивляюсь, — заметил сержант, — зачем он носил револьвер.

— Ни малейшего представления не имею об этом, — сказал я. — Правда, Кэрью представлял собою тот тип людей, которым нравится носить оружие ради собственного удовольствия. — Я взял кольт и быстро осмотрел его. — Меня тоже удивляет, — продолжал я, — зачем некоторые люди таскают с собой револьверы? Возможно, просто привычка. Кэрью ведь служил в армии.

Сержант кивнул головой, завернул вновь все вещи в шелковый платок и положил в стол.

— Вы были очень добры, — сказал я. — Теперь я уйду и сообщу печальное известие тете. Думаю, что она сама придет сюда.

— Разумеется, если, конечно, ей это не будет трудно.

Я попрощался, вышел из морга и направился вдоль улицы в поисках какого–либо бара. Там я заказал приличную порцию виски с содовой.

Медленно осушая стакан, я принялся размышлять над тем, что следовало бы предпринять. Обстановка выглядела довольно мрачно и имела явную тенденцию ухудшиться и стать весьма затруднительной. Может быть, попробовать связаться со Стариком? Но он, скорее всего, поспешит выразить свое крайнее неудовольствие. Он привык иметь дело с людьми, которые сами решают сложные задачи, самостоятельно ищут и находят выход из запутанных положений и обстоятельств, сами принимают смелые решения и сами же за них отвечают. Все это, конечно, хорошо и правильно, но ведь в этом деле и в данной обстановке я вообще ничего не выполняю, да и не в состоянии ничего сделать. По сути, я решаю уравнение со всеми неизвестными. Нет, это не годится.

Я выпил еще порцию виски с содовой, вышел на улицу и, найдя автомат, позвонил Старику.

В трубке тотчас же послышался его характерный, как никогда едко–кислый голос.

— Меня кое–что беспокоит, — сказал я после приветствия. — Мне нужно повидать вас и поговорить.

— Ради бога, о чем это вы задумали говорить со мной? До сих пор я считал вас вполне интеллигентным человеком. В чем дело? Вы не видели Кэрью?

— Нет. И опасаюсь, что вообще не буду иметь случая увидеть его.

Наступила пауза. Затем вновь раздался резкий голос: