Зловещее поручение

Я выпил полстакана виски с содовой, зажег сигарету, присел в кресле и попытался сосредоточиться на причинах странного вызова Элисон. Очевидно, Элисон не являлась в этом трюке самоцелью. Скорее всего, через нее пытались выяснить, как добраться до меня, раскрыть меня. И если это так, а это было наиболее вероятным, то, следовательно, Элисон может находиться в данный момент в весьма критическом положении. Агенты Гиммлера довольно изобретательны по части способа добывания сведений. Что-то надо было предпринимать.

Я начал одеваться, чувствуя, что жизнью я совсем недоволен, а ходом дела еще меньше.

В самом деле, я предполагал, что с Элисон Фредерикс, наблюдавшей за Бетиной, с предприимчивым Фриби, следящим за Джаниной, со мной самим, изучающим дело со всех сторон, можно будет в ближайшее время вскрыть такие факты, которые послужат мне твердой отправной точкой для расследования его до конца. Но все повернулось иначе.

Бетина, например. Я предполагал использовать ее в качестве приманки, некоего крючка для ловли рыбки, но вскоре оказался раскрытым ею. Джанина на деле оказалась куда умнее, чем я. А «тетушка»? Какова ее роль? Что она делает? Не исключено, что и она выкинет какой-нибудь фокус.

Здесь, правда, я с большим облегчением вспомнил о бледнолицем парне. По крайней мере, хотя бы одного опасного противника мне удалось ликвидировать, иначе он тоже мог бы что-либо предпринять.

Я быстро закончил одеваться, но прежде чем выйти на улицу, решил еще раз продумать возможный план моих действий.

Нюмер-стрит была мне незнакома. Разумеется, полученный мною адрес — Нюмер-стрит, 27 может оказаться чистейшей фикцией. Однако проверить следует. Немедленно и тщательно. Этот адрес может также оказаться и западней для меня. Вероятности в этом в данный момент очень мало, но…

Я вынул из столика автоматический «маузер» и сунул его в специальный карман под левой рукой. С ним я чувствовал себя спокойнее.

Я вспомнил о Фриби. Он мне не звонил, следовательно, ничего любопытного в квартире Джанины он не нашел и в настоящий момент должен быть у себя.

Через некоторое время мне удалось вызвать его к аппарату.

Он подтвердил мое предложение о негативных результатах осмотра квартиры Джанины и хотел, было перейти к подробностям.

— Послушайте, Фриби, — перебил я его, — имеется новое срочное дело. Немедля оденьтесь и отправляйтесь на Нюмер-стрит, 27. Знаете такую?

— Слыхал, что есть такая улица, маленькая, но где она…

— Хорошо, узнаете. Я тоже не знаю, где она. Дело в следующем. Примерно час тому назад кто-то от моего имени вызвал туда нашу сотрудницу из квартиры Бетины. Этот адрес может быть фиктивным, а может оказаться и ловушкой. Я немедленно туда отправляюсь. Встретимся с вами в районе дома, где будет удобнее. К дому приближайтесь осторожно и осмотрите все подходы к нему.

— Ясно. Сейчас же выхожу. Еще раз — Нюмер-стрит, 27.

— Так. Все.

Я повесил трубку и, выйдя на улицу, двинулся сперва к Найтсбриджу. На перекрестке Найтсбридж с Вилнтон-Плайс я встретил полисмена военного резерва и спросил его, не знает ли он, где расположена Нюмер-стрит. Он сообщил мне, что Нюмер-стрит — это небольшой переулочек — тупик Малбри-стрит. И находится он в десяти минутах ходьбы.

Я поблагодарил его и пошел в указанном направлении, размышляя, что место это несколько странное. Ведь все это дело началось с Малбри-стрит: там расположено кафе «Пучок перьев», поблизости Джанина снимает квартиру, там же я встретил бледнолицего парня и в каком-то тупике покончил с ним… Совпадения явно необычны, но вполне допустимые. И вот теперь кому-то понадобилось, чтобы Элисон прибыла в какой-то переулок именно в этом районе.

Почти бессознательно я ускорил шаги. Тревожное чувство нарастало у меня с каждым шагом. Короткое знакомство с Элисон оставило у меня весьма хорошее впечатление. Она, несомненно, принадлежала к тем надежным сотрудникам Старика, которые отказываются от различных жизненных удобств ради служения большому и нужному делу, жертвуют ради него не только личным счастьем, но и жизнью.

Я пожал плечами, поймав себя на этих мыслях и подумав, что становлюсь сентиментальным, а сентиментальность исключалась в нашей работе, ибо вела к расслаблению, что было абсолютно противопоказано.

Я остановился и закурил, подумав о том, сколько ночей я провел на улицах вместо того, чтобы спать в теплой постели. Ночные блуждания успели уже стать моей привычкой, но война, по-видимому, идет к концу, а после ее окончания и моя деятельность претерпит изменения, и жизнь войдет в более или менее нормальное русло.

В этот момент, как бы отвечая на мои мысли о войне, завыла сирена. Звук ее, то утихая, то усиливаясь, прорезал ночную тьму, а минуты через две я услышал взрыв «летающего снаряда». И еще через полминуты другой «летающий снаряд» со зловещим свистом пронесся в черном небе, оставляя за собой огненный хвост. Несколько секунд я следил за его полетом, вполголоса прикладывая некоторые особо сочные эпитеты по отношению к немцам, несущим смерть ни в чем не повинным людям.