Зловещее проклятье

— Боже упаси, мы стоим между мужем и бламанже его жены, — пробормотал Стокер.

Сэр Хьюго потянулся к подушке, чтобы швырнуть в него, но я подняла руку. — Не беспокойтесь, сэр Хьюго. Стокер просто дразнит. Я подолью что-нибудь в его чай позже, чтобы отомстить за вас.

— Пусть это будет мышьяк. — Сэр Хьюго начал кашлять, отвратительный приступ заставил его задыхаться. Не говоря ни слова, Стокер подошел к окнам и чуть-чуть приоткрыл одно из них. Свежий холодный воздух ворвался в комнату, развеяв тяжелую атмосферу. Пока сэр Хьюго приходил в себя, Стокер занялся спиртовой лампой и различными бутылками. Через несколько секунд он подошел к кровати, неся дымящуюся миску и полотенце.

— Что это? — спросил сэр Хьюго.

— Лекарство, — сказал Стокер. Он поставил миску на поднос с кроватью и положил все это на колени сэра Хьюго. Он накинул полотенце на голову больного. — Теперь, сделайте медленный, глубокий вдох и держите пар в легких как можно дольше.

Я понюхала воздух. — Шалфей?

— И тимьян с небольшим количеством мятного масла. Я бы предпочел белый эвкалипт, но его чертовски сложно найти за пределами Австралии.

Мы поболтали в течение нескольких минут, сравнивая травяные средства, которые мы собирали в наших путешествиях, пока не появился сэр Хьюго с сопливым и красным лицом, но с заметно более легким дыханием.

— Это работает, — сказал он с некоторым удивлением.

Стокер вздохнул. — Я хирург», — напомнил он сэру Хьюго.

— Да, я просто не знал, что вы хороший хирург. — Сэр Хьюго откинулся на спинку подушки, все еще окруженный ароматным паром. — Ах, мне намного лучше. — Он глубоко вздохнул и снова выдохнул. — Я не мог дышать почти две недели.

— Немного свежего воздуха и регулярные паровые бани из трав, — инструктировал Стокер. — И вылейте этот тоник. Он ядовитый.

— Я так и сделаю, — пообещал сэр Хьюго, явно в лучшем настроении. Он посмотрел на меня. — Вам может быть интересно, почему я попросил вас зайти сегодня.

— Мы в растерянности, — честно сказала я. — Мы не вмешивались в ваши дела с кражи чайного полотенца с прошлой осени. — Наши любительские следственные действия были занозой в боку сэра Хьюго. Он курсировал между неохотной терпимостью и пенистой яростью, когда мы оказались замешаны в расследовании убийства. Я не могла устоять перед желанием немного натянуть нос сэру Хьюго. — Я предполагаю, это как-то связано с моей нежелательной связью с королевской семьей? — Мой статус полулегитимного члена этой августовской группы вызывал недовольство сэра Хьюго и выявлял его самые защитные инстинкты. — Меня ждет ваше периодическое разглагольствование на тему, как все, что я делаю, может плохо отразиться на них?

Сэр Хьюго выглядел обиженным. — Я не разглагольствую.

— Вы это делали много раз. Должна ли я перечислить их?

— Я не позвал вас сейчас, чтобы читать вам нотации, — поправился он. — На самом деле, я хочу предложить вам помощь.

Стокер и я повернулись друг к другу, моргая. — Стокер, есть ли в этих травах что-нибудь, что может вызвать у сэра Хьюго галлюцинации? Это единственное объяснение.

— Я совершенно серьезен, — возразил сэр Хьюго. — Я знаю, что был строг с вами в прошлом.

— Вы меня арестовали, — холодно указал Стокер.

— Да, но…

— Ваши люди посадили меня в полицейский фургон и потащили в Скотланд-Ярд, как обычного карманника, — продолжил Стокер.

— Как бы то ни…

— Меня обыскали. Полностью, головы до ног, — закончил Стокер.

Сэр Хьюго заерзал. — Возможно, я позволил парням зайти слишком далеко, — признался он.

Я повернулась к Стокеру. — Они раздевали тебя?

— Они раздели меня, оставив в чем мать родила, — подтвердил он.

— Это, должно быть, напугало их, — размышляла я. Я имела удовольствие видеть обнаженные формы Стокера несколько раз, хотя и невинно. Любой мужчина, который лишил его одежды, несомненно, пострадает от сравнения.

Сэр Хьюго все еще сидел с широко раскрытым ртом от моего последнего замечания, когда я продолжила — Что вы имеете в виду, вы намереваетесь помочь нам?

— Я имею в виду именно это. Мое внимание привлекло то, что могло бы доказать… трудно сказать, — сказал он, казалось, в замешательстве. — Я не знаю, как лучше начать.

— Сэр Хьюго! Я видел вас в вашем худшем приступе гнева, и я должен сказать, что я гораздо больше смущен этим внимательным отношением к нашим чувствам. Выкладывайте, старина.

— Очень хорошо. — Он приподнялся на подушке. — Извините, что я напоминаю вещи, которые вы, несомненно, похоронили, — начал он.

Я открыла рот, чтобы спросить, о чем он говорит, но в тот момент я поняла, что взгляд сэра Хьюго не останавливался на мне. Он смотрел на Стокера.

Я закрыла рот. Выражение лица Стокера было таким же невозмутимым, как обычно.

— Какие вещи? — потребовала я.

— Вещи, которые могут привести к тому, что Стокера начнут подозревать как лицо, заинтересованное в исчезновении человека.

— Чье исчезновение? — спросила я, но Стокер не пошевелился. Он уже знал, поняла я, потому что на его лице была мрачность, которую я никогда раньше не видела.