Злые белые пижамы

Практика после одной демонстрации — это старая методика обучения боевым искусствам. Честолюбивый ученик должен был уметь быстро уловить секрет техники, потому что повторения ожидать не приходилось. Уэсиба использовал этот метод: когда он бродил по додзё, он не критиковал студентов, а просто поздравлял их с тем, что у них так хорошо получалось. Шиода младший опустил поздравительную часть. После показа техники он бродил вокруг, насмехаясь над нашими попытками.

Перед началом курса я прошел инструктаж Стива, дружелюбного австралийца, который начинал тот же полицейский курс, что и Пол. После шести недель он бросил курс с опухшими, всеми в синяках, руками и травмами от неправильно выполненного высокого из шихонаге. Я уговорил его научить меня правильному падению и был благодарен ему за то, что обучился до этого занятия с бесконечно повторяющейся техникой.

В то же время я не знал, что единственная недавняя смерть в додзё случилась во время тренировки шихонаге.

Во время занятий на обычном занятии японский студент, женатый человек сорока лет, сообщил учителю о своей головной боли. Учитель сказал ему продолжать тренировку. В конце занятия студент остался на мате. Его партнер выглядел пристыженным и ни один из суровых комментариев со стороны учителя не мог поднять ленивого ученика с мата. Он умер от кровоизлияния в мозг, полученного при ударе затылком о мат во время приведения его к полу.

Реакция его жены по западным стандартам была весьма необычной. Она не выразила ни единой жалобы, только радость от того, что он умер в додзё, «месте, которое он так сильно любил».

После того как мы оттренировали шихонаге в течение какого-то времени, Шиода объявил, что последние двадцать минут мы будем выполнять технику в стиле хаджиме.

Мы начали работать с рвением. Бешеный Пес, как я заметил краем глаза, получал побои от Маленького Ника и его глаза выпучились от бравады Бешеного Пса. Они не только выполняли технику быстро, но еще и старались выполнить ее хорошо. Ничего подобного не пришло в голову Рэму и мне во время нашей работы. Запутавшись в летающих конечностях и резких шлепках на мат, мы торопились, не волнуясь, насколько наша техника эффективна.

Я начал уставать. Небрежно уставать. Это такая усталость, когда ты начинаешь чрезвычайно снижать темп, но веришь, что работаешь так же быстро, как и раньше. В прошлом у меня это проявлялось во время бега — ты незаметно замедляешься до неуклюжей хромоты, но по ощущениям ты все еще прикладываешь усилия. Часы неожиданно приобрели подавляющую важность. Но с моего места, где я находился, из-за близорукости циферблат превратился в расплывчатое пятно. Я не хотел щуриться, дабы не злить учителя. Так что мы продолжали пахать, перетаскивая свои конечности словно старые бревна, тяжело дыша и все в поту.

Затем прозвучала команда остановиться. Мы все по стойке смирно в камаэ: руки перед собой в защитном положении, немного переведя вес на переднюю ногу. Это было начальным и конечным положением для всех техник.

Но эта камаэ отличалась от обычной. Люди дрожали и тряслись в физическом истощении. Пот капал в огромные лужи на полу. Бешеный Пес казалось всхлипывал.

Мы совершили поклон, прошли по стандартному кругу с «оос» и похромали к месту, где хранились метлы. За пределами слышимости преподавателей я дружески похлопал Бешеного Пса по плечу. Мы были вежливы из-за его слез. Не означало ли это, что он был близок к пределу своих возможностей? «Я лишь сделал все, что должен был сделать», — сказал Бешеный Пес, когда просохли его глаза. «Не было ничего больше и мы должны были продолжать. Это чертовски жестоко.»

Бешеный Пес занимался айкидо в течение пяти лет, но он был грузен. За первые три месяца курса гражданской полиции он похудел с 92 до 76 килограмм.

После тренировки хаджиме или вообще после занятий этим летом, мы выпивали по 2–3 литра жидкости. Сеншусеи любили покупать порошковый «Покари Свэт» — это подходящее имя носил японский спортивный напиток — и смешивали его с водой из-под крана в двухлитровой бутылке. После очередной тренировки вся жидкость успевала выйти с потом и приходилось снова выпивать следующие три литра. В летней жаре люди выпивали и снова теряли с потом около шести литров в день. Уровень мочи сохранялся в норме — все выходило в виде пота.

Когда я был в паре с Сато на тренировке хаджиме, которого я никогда не видел потеющим и чья техника была динамичной и сильной, я сильно переживал, что скоро будет моя очередь потерять сознание. Он продолжал работать без остановки, как машина или неутомимая белка в колесе, а я становился слабее и слабее. Мои удары не дотягивали до жалкой пародии на жестокость. Мои легкие разрывались в поисках кислорода.