Злые белые пижамы

Ди-джей скрючился за своей вольерной сеткой и, казалось, без конца ставил Red Hot Chilly Peppers 'Give it Away'. Пропотевшая яма в центре «Стоуна» взорвалась неистовым танцем. Столь единодушного, абсолютно серьезного и маниакального, безумного танца я в жизни своей не выдывал. Без малейшей иронии или смеха отдаваясь такому нелепому действу, это было подавленное человеческое естество в поиске полного освобождения. Вспыхивающие огни на потных лицах словно говорили о дьявольском чистилище, бесконечной дискотеке, где вы были приговорены танцевать, словно от этого зависела ваша жизнь, пока Бог не решил бы, что вы искупили свои земные грехи. Я потягивал джин с содовой и откинулся, загипнотизированный. Было слишком опасно присоединяться к этому действу больше, чем на танец или два. Вам грозило быть втянутым в это грохочущее безумие. Я мог бы опять потерять свои очки — как это случилось в прошлое моё посещение «Стоун». Их сбросили с моего лица, когда все начали исступленно топать ногами, и я, по-дурацки опустившись на четвереньки, шаря руками по влажному усыпанному окурками полу в поисках своих драгоценных очков. Это было большой ошибкой. Толпа нахлынула на меня, и я был почти затоптан. В панике я поднялся перед девушкой, которая топала передо мной. Я едва привлек ее внимание, и когда я обнаружил свои очки зацепившимися за ее кружевную блузку, я поблагодарил ее и покинул танцпол, чтобы никогда более туда не вернуться.

Джин с содовой действовал медленно, но коварно. Просто красивая девушка обнажила ряд зубов, который двоился и троился в глазах. Они казались скрепленными, стянутыми и заключенными в металл, и уходили глубоко в ее улыбающийся рот. Как могут столько зубов поместиться в один рот? Это было вне моего понимания. Она рассказывала мне о телевизионной рекламе яблочного сока, в которой она участвовала. Я ожидал следующего случая увидеть ее зубы. Она была первым человеком, которого я когда-либо видел, у кого в двадцать лет сохранились молочные зубы, и рядом с которыми выросли коренные. Это было что-то из греческой мифологии. Я повернулся к обычно выглядевшей девушке, сосредоточенное лицо которой в чистом искусственном свете «Стоуна» казалось теперь весьма красивым. Ее зубы были маленькими и совершенными. Она была заворожена творящимся безумием. Было слишком шумно для разговора, кроме разве что отдельных остроумных или тупоумных фраз. Я посадил ее себе на колени, и она немного поерзала в смущении.

А затем разверзся ад. На танцполе возникла какая-то перебранка между садистом и парнем, одетым как точная копия Сида Вишеса, ссора переросла в обмен пощечинами. Они толкались и хлестали друг друга по щекам как школьницы. Потом садист в кожаном жилете грузно рухнул на пол c пивной кружкой в руке, которая каким-то образом разбилась еще до удара об пол. Струя крови брызнула мне на рукав рубашки. Порезавшаяся девушка завопила диким фальцетом, но ей никто не помог, наоборот, люди держались подальше, как держатся подальше от закалываемой свиньи. Парня на полу, между тем, запинывала толпа из агрессивных мужчин и женщин. Скромные и, как мне казалось, довольно обыкновенные японские девочки навалились на парня с невероятным рвением и фанатичным удовольствием. Эти девочки носили ножи и сапоги и не были знакомы с парнем, лежащим на полу. Они не знали и того двойника Сида. Инстинктивно они решили навалиться на упавшего, аутсайдера. Это было среди самого шокирующего, что мне когда-либо довелось увидеть.

Так или иначе, садиста поставили на ноги друзья. Порезанной девушкой занялся один из голубых байкеров-барменов. Ди-джей из птичьей клетки призвал всех к порядку и поставил Red Hot Chilly Peppers в пятый раз.

— Ты это видел? — спросил я Патрика.

Он кивнул, пристально уставившись на меня.

— А где Бэн? — Бэн смотался незамеченным. Одна из девушек тоже исчезла.

— Может, в туалете, — сказал Патрик. — Там дикая очередь.

— С девушкой? — Вопрос остался без ответа. Какая-то суета происходила у входной двери, но было сложно увидеть. Патрик приподнялся, чтобы разглядеть получше. Его голова практически касалась крыши потного подвала. Люди повернулись и уставились на его неожиданно высокий рост.

— Что происходит, — спросил я.

— Не вижу. Но, кажется, какая-то возня.

— Забудь, — сказал я. — Не наше дело.

Эту фразу я слышал в Японии бесчисленное количество раз, но сейчас, когда я ее повторил сам, он показалась фальшивой, будто сказанная не мной. Патрик сел. Я выпил еще немного джина с содовой. Лед весь растаял, на четверть заполнив стакан. Патрик хлестал воду. Девушка тревожно, но все же изящно, дернулась на моем колене. Ее звали Сара — редкость для Японии, хоть имя и японское. Ей было девятнадцать и она только что закончила школу. Она сказала мне, что работает в супермаркете, где покупатели иногда доводят ее до слез.