Злые игры

– Так, хозяин, я не понял, мы какое зелье-то варим? – уточнил у меня Родька, переложивший из коробок на стол большую часть их содержимого. – Мандрагыр – корень могучий, какую из сил будить станем? Опять кому ребеночка зачать надо?

– Нет, на этот раз оздоравливающее. Силенок одному дядьке надо прибавить, чтобы смог болезни противиться какое-то время.

Родька внимательно глянул на меня, как видно хотел что-то спросить, но не стал этого делать. И правильно. Не ему решать, кого и чем мне поить. Его дело – принимать мои решения такими, какие они есть.

– Стеблелист есть, правильный, хороший, – лапки моего слуги шустро елозили по столу, раскладывая пакетики с травами в кучки. – Помню, как мы его на «Амазоне» заказывали. Я еще не верил в то, что из заморских земель те травки-муравки, что нам нужны, прийти могут. Однако ошибался. Так, а где расторопша? Охти мне! Неужто нету?

– Да вот она, – я пододвинул к нему небольшую банку с сушеными плодами. – Не паникуй раньше времени.

Как верно заметил Родька, мандрагыр – корень сильный, но, чтобы пробудить эту самую мощь, а после направить в нужное русло, надо провести очень большую подготовительную работу. В чем-то варка зелья из мандрагыра напоминает выступление оркестра. Инструментов в нем много, каждый звучит по-своему, и, чтобы сплести эту какофонию в мелодию, нужен толковый дирижер, который проследит за тем, чтобы труба, скрипка или тромбон заиграли не раньше и не позже того момента, который им предназначен. Малейшее опережение или заминка – и вот уже композиция звучит фальшиво. Нет, стройно, красиво, завораживающе, но опытное ухо бывалого меломана уловит этот мизерный сбой. Здесь то же самое. Чуть замешкался, перепутал меру, передержал зелье на огне – и все. Нет, оно поможет тому, для кого предназначено, но чуть меньше, чем могло бы.

А вдруг именно этого самого «чуть» и не хватит? Такое случается сплошь и рядом, потому что закон подлости пока никто не отменял.

Не скажу, что я прямо ах какой опытный дирижер, мне еще учиться и учиться. Но вот Родька в этих вопросах незаменим. У него дозатор, похоже, в голову встроен при рождении был, причем с нулевой погрешностью, за ним перевешивать ничего не нужно. Да и как исполнитель мой слуга идеален, все у него всегда на своем месте лежит и приготовлено для отправки в котел в том виде, в котором должно.

– Так, теперь, стало быть, бросаем руту душистую, – произнес я, глянув на часы и сверившись с книгой. – Полмеры.

– Полмеры, – измельченная зеленая труха всыпалась в кипящее варево. – Ух, душистая какая! Помню, как ее собирал.

И я помню. Она только в одном месте у нас в Лозовке и растет, на каменистой россыпи, что в южной части леса. Причем то чудо, что вообще растет. Так-то это южный полукустарник, он не любит холода и обожает солнце, чего наши широты ни растениям, ни людям даже летом гарантировать не могут. Но мне повезло, у дяди Ермолая он в хозяйстве обнаружился. Рута – штука многофункциональная, часто выступающая основой разных зелий. Можно ревматизм ей лечить, можно бессонницу прогнать или тревожному человеку нервы успокоить, даже болевой спазм снять. А еще в сочетании с кое-какими заговоренными травами можно нежелательный плод из женского чрева выгнать, в том числе и на очень серьезных сроках. Да так, что дура, на подобное пошедшая, жива останется и, может, после даже снова забеременеть сможет. Последнее, правда, не факт, не факт… Но лично я никогда по этой части не работал, хоть пару раз получал подобные предложения с гарантиями щедрой оплаты и обещанием серьезных авансов. У меня, знаете ли, старых грехов на душе хватает, новые не нужны.

Последним в котел отправился мандрагыр, полученный мной от Дары. Весь, без остатка, под грустный вздох скаредного Родьки.

Зелье на секунду перестало кипеть, и его поверхность словно зеркальной пленкой подернулась, создавая ощущение, что в емкости находится не травяное варево, а живая ртуть. Но сразу же после этого цвет сменился на красно-коричневый, а следом за тем со дна поднялся огромный пузырь, мигом лопнувший на поверхности и затопивший кухню ароматом цветущей лесной поляны, как видно той самой, на которой некогда и появился на свет попавший в котел корень.

– Молодой корешок, – филином ухнул Родька. – Слабенький.

– Как узнал? – заинтересовалась Жанна.

– Так он светлым цветом только на миг сверкнул и на медяшку перекинулся. А теперь и вовсе в зелень пошел. Стало быть, силы в нем чуть. Был бы старый, мудреный, так с минуту бы золотом сиял, не меньше. И уж после того серебром переливаться начал.

– Надо же, – с неожиданным уважением посмотрела на мохнатика девушка.

– Ага, – Родька потер лапы. – Ну что, хозяин, почитай, что и все. Полчаса ему кипеть осталось, верно?

– Верно. – Я снова глянул в книгу, после взял со стола пустой флакон и показал ему. – Что думаешь, полный наберем в итоге?

Родька наклонился над бурлящим котлом, понюхал варево и мотнул башкой.

– Не, не наберем. Больше половины – да, но под пробку зальем вряд ли.