Злые каникулы

Лариса. Наполовину член?

Барский. Да нет, наполовину академик. С чего начнете, с комнаты?

Лариса. Ага. Тока пока переоденусь. (Игриво.) А вы не подглядывайте.

Барский. Ну, Лариса! Ты же знаешь – я джентльмен.

Лариса. Все вы жельтмены… Вот вчера у Барсукова, у старого козла…

Барский. Ну-ну, Лариса, я, в отличие от неведомого мне Барсукова, если и старый – то никак не козел, хотя козлам, признаться, несколько завидую – они хотя бы скакать умеют, а я, как видите… (Выезжает из комнаты.)

Лариса (вслед). Ой, да это ж я так!.. И совсем вы еще не старый! Вы еще…

Голос Барского. Думаешь, могу еще сойти за козла?

Лариса. Да ну вас!.. Ладно, всё. (Закрывает дверь.) Через две минуты – уже всё! (Снимает сапоги, сует ноги в тапочки, начинает раздеваться. Напевает.) «Предо мною тра-та айсберх из тумана выплывает… Тра-та-та-та тра та-та-та, тра-та-та-та, тра та-та…» (Оставшись в одних трусиках, любуется собой в зеркало.) «Тра-та-та-та тра-тата, трататататратата, трататата трататата, трататата трататата, айсберх или человек?.. А ты такой холодный, как айсберх в океане… Как айсберх в океане, холодный ты такой…» (Показывает язык африканской маске.) Бе-е-е… (Надевает халатик, довольно короткий и тесный, включает телевизор, переключает каналы, пока не появляется некая поющая поп-дива. Подпевая ей, начинает весьма небрежно протирать пыль.)

Голос Барского. Это я!.. Удивляюсь, что ты вспомнила… Что?.. Ну да, мы же с ней – в один день и в одном роддоме… А у тебя с ней что, есть связь?.. Да нет, уже никакой… И не слышал… Ничего не злюсь, не придумывай!.. В Америке? Какой город?.. Ну, запишу на всякий-провсякий… Как ты сказала?.. Да, понял! Дальше что?.. Не слышу! Еще раз!.. Нет, говори по буквам, буду записывать! Как?.. Да-да… Дальше… Ага, понял, дальше давай!.. Да, записал… Дальше… Еще дальше… Как? «Меламед»?.. Нет?.. А-а, да-да, «Леонид»… Давай дальше…

Лариса прислушиваясь, подходит к серванту, достает из бара бутылку какого-то напитка.

Лариса (маске). Хеппи нью йеа, урод. (Делает пару глотков, тут же достает из кармана аэрозоль, брызгает в рот. Протирает маску. Прибавляет звук в телевизоре, подпевает вслед за дивой, смахивает пыль с мебели. Вытаскивает из шкафа пылесос, включает, начинает пылесосить комнату, подпевает за дивой, перекрикивая телевизор.)

Голос Барского(едва пробивающийся). …Да-да, понял!.. И последняя буква?.. Как?!.. Как?!.. Да, понял, записал!.. Что ты говоришь? Нет, отсюда совсем плохо берет, попробую все же из комнаты. (Стучит в дверь.) Лариса, всё?

Лариса. Всё! (Еще раз брызгает в рот дезодорантом, открывает дверь.)

Барский с телефоном в руке въезжает в комнату.

Барский (в трубку). Да, вроде получше. Да, город записал… Как! Оук-стрит? Ага! (Записывает.) Оук-стрит, четыре… Да, слышу, записал Оук-стрит – Дубовая улица! Да, записал… Тридцать лет, даже, наверно, глупо уже. Не знаю – может, как-нибудь. Пару строк. (Кладет крохотный, неровный клочок бумаги с записью на журнальный столик. Убирает звук в телевизоре, машет Ларисе рукой, чтобы она выключила пылесос. В трубку.) Ой, давай сейчас перезвоню. (Выключает телефон. Ларисе.) Ты тут скоро?

Лариса. Еще пять минут. (Напевает.) Пять минут, пять минут! Пять минут тра-та-та та-та-та… (Включает пылесос, теперь, с появлением Барского, пылесосит с особой тщательностью.) Пять минут, пять мину-у-ут…

Барский роется в книжном шкафу. От ветра из пылесоса клочок бумаги соскальзывает со столика и затягивается в трубу. Ни она, ни Барский этого не замечают.