Злые каникулы

Полина. И потом – как-то никто больше из-за меня на милицию с кулаками не кидался.

Семен. Ну, сестренка все же молочная… Да ну, ничего особенного, мне даже привод тогда не оформили.

Полина. Все равно! (После паузы.) Не женат?

Семен. Пока бог миловал… (После паузы.) Но вот же встреча! Отметить надо бы! Там у хозяев в холодильнике бутылка вина початая есть!

Полина. Может, не надо?

Семен. Надо! (Убегает, возвращается с бутылкой вина, бокалами и тарелкой с пряниками.) Правда, как я уже говорил, всего два пряника. (Наливает вино, передает Полине бокал.)

Полина. За что?

Семен. За встречу, за этот дождь!

Полина. За встречу.

Выпивают. Семен ставит пластинку.

Семен. Потанцуем?

Танцуют.

Я, правда, не очень…

Полина. А по-моему, хорошо.

Заканчивают танцевать. Стоят молча, все еще держась друг за друга. Наконец Полина отстраняется.

Полина. Дождь уже кончается…

Семен. Спешишь?

Полина. Не то чтобы очень, но… У меня самолет в двадцать два сорок из Шереметьева.

Семен. Жалко… (После паузы.) Я ведь тоже – через три дня.

Полина. Куда.

Семен. Да обратно, в экспедицию, будь она неладна! Сюда заскочил на недельку по делам… А ты, значит, сегодня?

Полина. Да. Утром билет взяла, вещи уже там, в камере хранения. Но времени до отлета было много, решила еще раз попрощаться с Москвой.

Семен. Что, надолго?

Полина. Не знаю… Наверно, надолго.

Семен. Сама, что ли, не знаешь?!

Полина. Не знаю… Это, если угодно, – бегство.

Семен. От кого?

Полина. От всего… От мужа… От себя… От жизни, в общем…

Семен. Поссорились?

Полина. Да нет, не ссорились даже. Я тайком сбежала – боялась, он не отпустит.

Семен. Не сошлись характерами?

Полина. Да нет, и характер у него не плохой. Ровный. Не бьет, не пьет, и по жизни вполне благополучный.

Семен. И – что ж тогда?.. Извини, конечно, что лезу…

Полина. Ничего… И что же, надо – только из-за того, что не бьет и не пьет?.. Может, там в театр устроюсь… Не устроюсь там – еще куда-нибудь, страна большая.

Семен. Так и будешь летать?

Полина. Ага. Как чайка. (Театрально.) «Я – чайка…» Не обращай внимания, это я вспомнила, что когда-то Нину Заречную репетировала.

Пауза.

Семен. Я, видишь, тоже все летаю туда-сюда.

Полина. Не устал?

Семен. Пока ничего… Потом, глядишь, диссертацию защищу…

Полина. И что тогда?

Семен. Остепенюсь. Осяду. Квартиру получу. Стану благополучным. На машину, глядишь, накоплю. О чем еще человеку мечтать!

Полина. По-моему, ты не такой…

Семен. Почему так решила?

Полина. Не знаю… Может, потому, что мы с тобой – в один день и в одном роддоме… (После паузы, кивнув на гитару). Играешь?

Семен. Не то чтобы очень. Так, слегка. (Берет гитару, поет полкуплета песни о геологах, не слишком музыкально и не слишком вдохновенно. Останавливается.) Да ну! Повело на романтику!.. Гитара, геологи, романтика… Чушь! В действительности, обычная работа, просто тяжелая и грязная… А ты играешь?

Полина берет гитару, поет.

Семен (после паузы). Еще давай.

Полина. Нет, хватит. (Откладывает гитару.) Мне уже скоро…

Семен. Да еще куча времени!

Полина. Регистрация заканчивается за час.

Семен. Как глупо все! Только встретились!.. Я тебя провожу.

Полина. Зачем? Я же без вещей.

Семен. Ничего. Отсюда до Шереметьева на такси – минут сорок, времени полно… (После паузы.) Как глупо, правда…

Полина. Кто сказал, что в жизни все бывает умно?

Семен ставит пластинку.

Семен. Еще потанцуем?

Полина. Давай.

Танцуют.

Внезапный длинный, требовательный звонок в дверь.

Семен. Кого это черти?.. (Останавливает пластинку.)

После звонка следует громкий стук в дверь.

Голос соседки. Музыка у них, собачий вальс! А что людей позаливали?! Уже в который раз!

Семен. Вот же черт!

Мужской голос. Открывайте, милиция!

Семен идет открывать.

Женский голос(из прихожей). Всё! Надоело! Пускай наконец выселяют!

Мужской голос. Он, что ли, хозяин?

Женский голос. Какой, к чертям, хозяин? Хозяин Прохоров, это Прохорова выселять надо! Понапускает кого ни попадя, а они тут – собачий вальс! И потолок заливают!

Мужской голос. Пройдемте. И понятые тоже проходим.