Злые куклы

— Только пусть она меня не слюнявит, единственная просьба. Ну пожалуйста. — Даша носилась по квартире, прячась от пылких объятий дочери Кирилла. А та, бедная, считала, что с ней играют. И еще Даша всегда съедала Лялечкины конфеты — все до единой и все обещала ей обязательно принести таких же. Зато сколько снимков дочери она сделала совершенно бесплатно. Один даже поместили в учебник по психиатрии, изданный местным светилом. Среди дебилов, расставленных в ряд, Лялечка выглядела самой умной…

И еще Даша всегда нравилась его маме… Как же он вляпался… Как вляпался…

Кирилл осторожно посмотрел на Петрова, который, широко разинув рот, глядел на восходящее солнце.

— Красиво? — ехидно спросил Кирилл и облегченно вздохнул. Рядом с этим несчастным сыщиком все его ночные страхи мгновенно улетучились. Ничего такого. Ничего такого… И даже сейф — не беда. Он снова рванул на себя пакет.

— Да я так отдам, — спокойно сказал Кузьма. — Только посмотри, она-то живая… Вон, по балкону носится…

— Афина? — Кирилл чуть отодвинулся и проследил за взглядом Петрова. — А, так это Даша. У нее сегодня ночь с привидениями… Пришлось вот из дому уйти.

— Да можешь не оправдываться, это со всеми бывает, — участливо заметил Кузьма. — Ничего, сейчас за это и статьи-то нет. Да и раньше не было. Ты в это малолетних не втягивал?

Кирилла будто обдали кипятком. О чем это он? Что он этим хочет сказать? Самообладание. Но как же его сейчас не хватает.

— Я не понял, она кричит? — спросил Петров, пружинисто вскакивая на ноги. — Она что — с прощальным салютом? Прыгать будет? Кирилл?! — Он испуганно посмотрел на Матвеева и укоризненно покачал головой.

— Да никуда она не прыгнет! — Кирилл сплюнул под ноги и побежал к подъезду. В свете произошедшего с Афиной ему совсем не хотелось, чтобы Даша выпрыгнула с балкона на глазах у всей милицейской управы. — Стой, зайди в комнату, я уже дома! Стой, Даша! — прокричал он, скрываясь в подъезде родного дома.

Петров, немного поколебавшись, занял позицию на улице. Он решил в случае чего криками отгонять Дашу Матвееву от бортика. Созданный Кузьмой Григорьевичем шумовой эффект мог привлечь внимание соседей. Таким образом несчастную жертву можно было спасти.

— О, дайте, дайте мне брезента, я свой позор сумею искупить!!! — во всю мощь сильного, но противного голоса запел Кузьма Григорьевич.

Даша вдруг перестала метаться по балкону. На несколько мгновений она застыла на месте и с интересом посмотрела вниз. Кроме нее, вниз посмотрели еще десятка два человек.

— Мужик, ты что, дурак? — спросили с пятого этажа.

— А одеяло подойдет? — поинтересовались со второго.

— Мама, несите ведро воды, сейчас мы этого тореадора искупаем, — раздалось с балкона, явно принадлежащего соседнему, не имеющему к происходящему никакого отношения подъезду.

— Трубадура, — огрызнулся посторонним наблюдателям Петров, а всем другим объявил: — Женщина хочет выброситься с балкона.

— Нет! — отчаянно завопила гражданка Матвеева, размахивая руками. — Нет! Ни за что! Никогда!

— Так хочет или нет? — строго спросил мужчина с пятого.

— Хочет, но стесняется публики. Дайте брезент, тогда обойдемся малой кровью, — попросил Петров.

— Коля, Коля, просыпайся, отгони машину. Или сейчас на ней таки будут мозги, — с характерным акцентом заверещали где-то над Кузиным ухом.

— Нет! — в истерике вопила Даша. — Нет…

Но ей никто не верил. Наверное, потому, что она плохо выглядела. Еще бы — бессонная, полная страхов ночь. Сердце Даши рвалось на свободу. Она вдруг поняла, что попала в ловушку, искусно расставленную собственным мужем. Он все это подстроил. У него есть сообщники. Теперь у них будет масса свидетелей, что она выбросилась, как и Афинка, по собственному желанию. Что делать? Вернуться туда, где все лежит не на своих местах, где дышит кто-то чужой? Это Кирилл… Сначала Афина, теперь вот она, Даша. Она посмотрела вниз. Только земля, пробитая стеблями худосочной травы. Только пыльный треснувший асфальт. Только это. Больше ничего. Там, в квартире, сумасшедшая падчерица и сбрендивший муж… Хорошо, что она успела выскочить сюда, прежде чем они схватили ее. Пусть натянут брезент… Даша поправила рукой светлые растрепанные волосы, сильно прикусила губы и пребольно ущипнула себя за щеки.

— Нет, — игриво, но громко сказала она. — Пока вы все тут торчите, я не прыгну…

— Так одеяло не надо? — расстроился кто-то.

— Нет! — снова игриво крикнула Даша. — Спектакль отменяется!

— Даша, это я. — Кажется, такая формулировка была лучшей из всех возможных.

Насколько Петров-Водкин знал женщин, они не любят делать глупости при знакомых людях.

— Даша, это я. Говори, что ты сегодня, то есть вчера ела и пила. Записываю!

— Нам зарплату годами не платят, а эта сейчас будет аппетит возбуждать, — возмутился мужчина на соседнем балконе.

— Граждане, — взмолился Кузьма Григорьевич. — Как же вам не стыдно. На ваших глазах предотвращается страшное, а вы…

— Нечего и предотвращать, как нажрутся такие вот дамочки, так и предотвращается…

— Говори, что ела, возможно, тебя отравили! — выкрикнул Петров, не желая сдаваться.