Злые обезьяны

«Конечно! Я с радостью проведу для вас экскурсию прямо сейчас! Давайте… – зазвонил телефон, и доктор Огилви вздрогнул, – О Боже! Прошу прощения… – он пригляделся к мигающему сигналу вызова. – Хм, третья линия, извините, я действительно должен ответить… Вы не будете возражать, если…»

«Все в порядке, – сказала я, поднимаясь, – Мы подождем в холле».

Я практически выволокла Мудра из кабинета. И едва мы оказались за дверью, набросилась на него: «Что, черт возьми, это было?»

«Было что?»

«Наш сын Фил? Который попал в аварию? Пока сестра за ним присматривала?»

Лицо Мудра оставалось бесстрастным: «Понятия не имею, что на тебя нашло. Все мои слова – часть сценария. Я просто ему следую».

«Какого сценария?»

«Один из „затратников“ дал его мне для операции. Ты думала, я на ходу сочиняю?»

«И кто же в „Затратах“…»

«Прекрасно! – появился доктор Огилви. – Готовы к экскурсии?»

Мы направились по коридору к первой нашей остановке, а я продолжала испепелять Мудра взглядом. Тем временем Огилви, то ли чтобы снять напряжение, то ли это был его обычный коммерческий подход, пустился в бессвязное объяснение названия компании: «Это из стихотворения Перси Шелли».

«Я – Озимандия, я – мощный царь царей! – процитировал Мудр. – Взгляните на мои великие деянья»[31].

«Да! То самое. И, конечно, „мои деяния“ – это ирония, поскольку от самих деяний в стихотворении не осталось ничего, кроме бахвальства. Что, учитывая нашу работу здесь, может показаться странным намеком. Но, видите ли, тут двойная ирония, поскольку выясняется, что Шелли выбрал неверного короля. В то время, когда он писал, году в тысяча восемьсот семнадцатом, полагаю, египтология еще не встала на ноги, поэтому жизнь фараонов представляли довольно смутно, и каждый из них ничем не отличался от всех прочих. Сейчас, однако, благодаря науке, дела обстоят совершенно иначе. Озимандия – то есть Рамзес Великий – не только один из самых известных правителей в истории, но многие его деяния сохранились, вопреки тому, что писал Шелли».

«Так в чем суть? – перебила его я, так как начала засыпать, а мне еще надо было учинить Мудру допрос с пристрастием. – Не говори раньше времени?»

«Именно! – ответил доктор Огилви. – В точку. Не говори раньше времени! И мы полагаем, что подобная осторожность относится и к тому, что мы делаем здесь. Наша отрасль, миссис Доу… Возможно, мне не стоит говорить вам об этом, но она вызывает определенную долю скепсиса. Некоторые люди, не стану называть их невежественными, но некоторые… неинформированные люди думают, что криогеника – это, ну…»

«Чушь?»

«Фантазия. Несбыточная мечта оптимиста… Но то же самое говорилось и о других научных достижениях».

«Вроде трансплантации органов, – сказала я. – Или клонирования».

«Да! Да! Вы понимаете. То, над чем глумится одно поколение, следующее принимает как само собой разумеющееся. И я обещаю вам, миссис Доу, – мы, конечно, будем молиться за вашего сына и надеяться на лучшее, но даже если произойдет самое страшное, он не будет потерян навсегда. Я гарантирую, мы вернем Фила… А вот мы и на месте!»

Мы подошли к бронированной двери с надписью «КРИОСТАЗ-А». Огилви провел ключ-картой по датчику на стене, дверь открылась и в нас ударил новый поток холодного воздуха.

Я шагнула внутрь, ожидая увидеть что-то вроде морга с телами, уложенными в ячейки вдоль стены. Вместо этого клиенты «Озимандии» располагались на отдельно стоящих стеллажах, заключенные в высокие металлические цилиндры, вроде гигантских термосов, которые доктор Огилви называл «криоподы». На каждой стойке было по шесть капсул. Они висели вертикально, но могли поворачиваться и горизонтально для погрузки и выгрузки. В дальнем конце зала команда парней в защитных костюмах – вероятно, те же, которых мы видели на вертолетной площадке – только что перевернули капсулу в загрузочное положение; когда сняли крышку, из-под нее повалил туман.

Еще одна группа стоек вмещала контейнеры поменьше, каждый примерно с треть обычного криопода. Я произнесла: «Пожалуйста, скажите мне, что это не дети».

«О нет, – ответил доктор, – дети содержатся в Криостазе-B. Это помещение только для взрослых. А там головы. Хм, бюджетный вариант, – пояснил он, слегка поморщившись. – В этом нет ничего плохого, поймите: однажды мы научимся реанимировать мертвые тела, так что выращивать новые не должно оказаться многим сложнее. Хотя лично я предпочел бы не создавать команде оживления каких-то ненужных проблем».

Криостаз-B почти ничем не отличался от Криостаза-A, за исключением того, что стеллажи располагались на некотором расстоянии друг от друга, освобождая место мягким скамеечкам. «Для посетителей, – объяснил доктор Огилви. – Друзьям и любимым наших взрослых клиентов рады в любое время, но по причинам, которые, я уверен, вы понимаете, визиты в детскую случаются гораздо чаще. Кстати, приобретение „Платинового Лазаря“ или программы экстра-класса дает вам право на неограниченный трансфер до аэропорта МакКаррен…»