Злые пьесы

Агнес: Ну, не знаю…

Тишендорфер возвращается с двумя бутылками.

Тишендорфер: В наших краях не перевелось еще доброе вино. Легкое, бодрящее, целительное…

Йозеф: Ну что ж, раз ты крепкого не пьешь… Тогда давай попробуем твою бутылочку.

Йозеф направляется к серванту, достает штопор, Агнес тоже идет к серванту за бокалами.

Тишендорфер: Да нет, я не то чтобы совсем… От случая к случаю и я готов пропустить рюмашку водочки или коньячку.

Йозеф: Ладно-ладно, в нашем возрасте с этим и вправду поосторожнее надо. Желудок… печень… как у тебя с печенью?

Тишендорфер: Понятия не имею.

Йозеф (Откупоривая бутылку.): Нет, уж ты скажи. Чтобы я потом виноват не был.

Тишендорфер: Да ладно тебе, наливай.

Агнес: Только Йозеф, прошу тебя, я серьезно, один глоток, не больше.

Йозеф (Доверху наполняя все три бокала.): Это еще почему? Почему бы мне не выпить два глотка, или три?

Агнес: Ты же сам знаешь…

Йозеф: Ничего я не знаю! Будь здоров!

Они чокаются, пьют.

Йозеф: М-м-да, вино неплохое.

Агнес: Очень хорошее вино.

Йозеф: Но очень легкое. Такое даже детям можно пить.

Тишендорфер: Не обольщайся, Йозеф. Мне, во всяком случае, больше одного бокала нельзя.

Йозеф: Я же говорю, тебе надо печень обследовать.

Тишендорфер: Да нет, печень меня не беспокоит, просто когда я за рулем, я больше одного бокала не пью, из принципа.

Йозеф, который как раз подносил бокал ко рту, от изумления даже проливает вино.

Агнес: Да смотри же ты!

Агнес принимается вытирать салфеткой стол, порывается отереть и подбородок мужу. Йозеф раздраженно отмахивается.

Йозеф: Отстань!

Агнес: Мы-то давно уже не ездим.

Йозеф: Дурацкое это движение, пробки эти…

Агнес: А уж страху я с ним натерпелась — до смерти.

Йозеф: Нынче ведь как ездят? За рулем — либо бандиты, либо идиоты.

Тишендорфер: Ну, не так уж все скверно, слава Богу.

Агнес: Да и тогда тоже. Сколько нам мигали, гудели, и обгоняли, и мимо неслись, как угорелые.

Тишендорфер: Да, бывает и такое, конечно. Но если повеселее ехать…

Йозеф: Уж не думаешь ли ты, что я из тех старых хрычей, которые тащатся со скоростью тридцать километров в час? Да я до самого конца с ветерком ездил…

Агнес: Особенно на красный свет.

Йозеф: Что?! Когда? Чтобы я хоть раз в жизни… Я тебя прошу, лучше помолчи, ты все выдумываешь!

Агнес: Ничего я не выдумываю! Вспомни хотя бы, как ты однажды с Талиаштрассе на кольцо выезжал…

Йозеф: Это было один-единственный раз! А кто виноват? Ты! Я начинаю тормозить, а она орет: «Зеленый, езжай!»

Агнес: Я сказала: «Зеленый мигает».

Йозеф: Сказала… Вечно ты что-нибудь говорила… Почти всегда не то и всегда под руку. Говорю тебе, Вальтер, я и сегодня еще, вот хоть сейчас, мог бы сесть за руль, если бы эта женщина вконец не истрепала мне все нервы. «Прими влево! Поверни направо! Зачем так быстро! Почему так медленно! Он нас подрезал! А здесь вообще обгон запрещен!» Она же рта не закрывала!

Агнес: Ну конечно, всегда я во всем виновата.

Тишендорфер: Я каждый год прохожу тестирование.

Агнес: А он ни разу тестирование не проходил — только ради того, чтобы во всем обвинять меня.

Йозеф: Я сам знаю, как я вижу и слышу.

Тишендорфер: Да нет, часто сам как раз и не замечаешь. Особенно быстрота реакции — на этот счет очень легко обмануться.

Агнес: Со временем все ослабевает.

Тишендорфер: Моя жена настаивает, чтобы я регулярно проходил тестирование.

Агнес: Видишь, другие жены тоже вмешиваются не в свои дела.

Тишендорфер: Нет, у нее с этим строго. Иначе она мне ни за что не позволит возить нашу дочь в школу.

Йозеф: Что? Какая еще дочь?

Агнес: И еще ходит в школу?

Тишендорфер: Да, мне самому почти неловко, но когда жена настолько моложе, случается, знаете ли…

Йозеф впадает в совершенную оторопь. Раскрыв рот, он только безмолвно таращится на Тишендорфера.

Агнес: Ребенок… Но это же замечательно… И сколько же сейчас вашей дочурке?

Тишендорфер, достав из кармана фотографию, протягивает ее Агнес.

Тишендорфер: Тринадцать лет назад я опять женился. Ну, и вскоре это произошло.

Агнес (Рассматривая фотографию.): Ах, какая милашка. Очаровательная девочка. Так ей тринадцать?

Тишендорфер: Двенадцать… Моя отрада на старости лет… Странное, знаете ли, чувство, когда дочь у тебя моложе, чем у иных ровесников внуки.