Злые происки врагов

— А как иначе проверить твою дикую гипотезу? — перебил меня Марк. — Я имею в виду твою гениальную догадку о тождестве Виктора и Доризо. Надеюсь, ты понимаешь, что это вопрос принципиальный? Если ты ошиблась, то Доризо убил настоящий Виктор, и наша задача — найти его и выяснить, которая из его знакомых втравила в это дело тебя. Если нет, то убийцу, как и твою недоброжелательницу, нужно искать в окружении Доризо. Пока мы не получим ответа на вопрос «А был ли мальчик?», двигаться дальше не имеет смысла. А получить ответ мы можем только от Инны.

— Не обязательно, — возразила я. — Есть гораздо более простой и безопасный способ — выложить все Санину. Он пойдет к коллегам, работающим по делу Доризо, добудет образец почерка, отпечатки пальцев, насядет на Инну, наконец…

— Ага! — подхватил Прошка. — И сдаст тебя братьям-легавым. То-то они обрадуются! Небось уже из сил выбились, разыскивая тебя, а тут такой подарок!

— И этот туда же! — прошипела я сквозь зубы. — Что за дурацкая черта: путать реальность с собственным вымыслом? До сих пор нет ни единого намека на то, что меня кто-то разыскивает.

— Каких, к черту, намеков ты ждешь? Удара резиновой дубинкой по башке и наручников на запястьях? Еще дождешься, дай срок! Вот исповедуешься перед Саниным и дождешься.

Прошка бросил взгляд на Марка, явно рассчитывая на его поддержку. Но просчитался. Марк, как ни странно, взял мою сторону.

— Варвара думает, что Санину можно доверять, — сказал он. — И я склонен с ней согласиться. Он производит впечатление неиспорченного молодого человека со светлыми идеалами. Кодекс чести не позволит ему выдать женщину, которая ему доверилась.

— Кодекс чести у мента? Вы что, совсем сбрендили?

Прошка разбушевался не на шутку, но успеха не имел. Ему не удалось склонить на свою сторону ни Лешу, ни Генриха. Они тоже считали Санина достойным юношей и согласились со мной, что довериться ему — самый надежный способ узнать, кто такой Виктор — реальное лицо или миф.

К сожалению, довериться ему немедленно у меня не получилось. Ни по рабочему, ни по домашнему номеру телефон не отвечал. Я оставила лейтенанту сообщение, попросив перезвонить мне на сотовый.

— Почему на сотовый? — удивился Леша, когда я спросила у него номер телефона.

— Потому что мы сейчас уезжаем, — объяснила я. — Кто знает, когда Санин объявится, а нам еще предстоит одно неотложное дело.

— Показать фотографии соседям Виктора?

— И соседям Доризо. Я сейчас изображу душку-Инну, а потом отсканирую все и распечатаю в трех экземплярах.

— Почему в трех? — спросил Генрих.

— Нужны четыре комплекта. Один нам с Лешей, и по одному — тебе, Марку и Прошке. Не ходить же вам гуртом. Поделите между собой квартиры — так получится гораздо быстрее. Наверное, нам с Лешей лучше опрашивать соседей Виктора. Они уже видели нас сегодня в компании Санина, так объяснения давать не придется. А вы поезжайте в дом Доризо. На всякий случай я состряпаю для вас удостоверения частных сыщиков.

По-моему, я уже упоминала, что подделкой документов грешу с малолетства. Когда-то изготовление достоверной «ксивы» требовало немалого искусства и времени. Теперь, в эпоху персональных компьютеров с их богатыми графическими возможностями, любой «чайник» справится с делом в считанные минуты. Через час я уже наклеивала на свеженькие удостоверения фотографии, содранные с фальшивых же проездных документов.

— Ну вот. Ламинируете, запакуете, и ни одна собака не усомнится в их подлинности. Тем более что мирные обыватели наверняка представления не имеют, как должны выглядеть документы частного сыщика.

Покончив с удостоверениями, я принялась за портрет Инны и через несколько минут представила результат на суд общества. Увидев мое творение, Прошка взорвался негодованием.

— Кто это — Медуза Горгона?! — кричал он, размахивая моим листочком. — Инна — милая, симпатичная девушка. Посмотрел бы я на придурка, который опознает ее по этому, с позволения сказать, портрету!

Я много чего собиралась сказать в ответ, но так и не произнесла свою речь, потому что Марк переметнулся на его сторону:

— Нас сейчас не интересует твое художественное видение, Варвара. В данном случае от тебя требуется только фотографическая точность.

Я поворчала, однако взялась за карандаш. Прошку не удовлетворил и второй портрет, но тут уж я взорвалась и наотрез отказалась что-либо переделывать. Оставалось только отсканировать фотографии с рисунками, и можно было выступать. Но когда я вышла из спальни с ворохом бумаги и кликнула клич: «По коням!», Прошка слабым голосом объявил, что никуда не поедет, — у него-де разболелась голова.

— Это от голода! — встрепенулся Генрих. — Тебе срочно нужно подкрепиться.

— Это от злобы, — констатировала я. — Нечего было так громко орать.

— А по-моему, это обыкновенная лень, — поставил Марк собственный диагноз.