Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

И последнее: наклон игрового поля в пользу развивающихся стран — это уже не только вопрос справедливого отношения. Это предоставление возможностей развить свой потенциал за счет краткосрочных выгод. Действительно, если разрешить бедным нарастить потенциал, это приблизит тот день, когда разница между игроками станет настолько мала, что необходимости прибегать к наклону игрового поля больше не будет.

Что правильно и что просто

Допустим, я прав и следует наклонить игровое поле в пользу развивающихся стран. Читатель может спросить: каковы шансы, что злые самаритяне примут мое предложение и изменят свои методы?

Кажется бессмысленным пытаться обратить в свою веру тех, кто действует из чисто корыстных побуждений. Однако можно воззвать к разуму «просвещенных стяжателей». Поскольку неолиберальные меры приводят к более медленному росту развивающихся стран, то в долгосрочной перспективе для самих же злых самаритян будет лучше, если они позволят бедным государствам взять на вооружение другие методы, которые обеспе­чат более быстрый рост. Если доход на душу населения растет всего на 1% в год, как это происходит в Латинской Америке в течение 20 лет неолиберализма, он удвоится лишь спустя семьдесят лет. Но если он растет на 3%, как это было в период импортозаместительной индустриализации, доход за тот же период вырастет в восемь раз, так что богатые получат выход на гораздо более масштабный рынок. Поэтому даже самые эго­истичные злые самаритяне должны признать, что в их же долгосрочных интересах будет согласиться на «еретические» методы, которые вызовут более активный рост.

Гораздо труднее убедить идеологов, тех, кто верит в сами методы злых самаритян, потому что считает их верными, а не потому, что получает от этого личную выгоду. Как я уже сказал, сознание собственной правоты часто оборачивается большим упрямством, чем обычный эгоизм. Но даже здесь остается надежда. Известно, как однажды Джона Мейнарда Кейнса обвинили в непоследовательности, на что он ответил: «Когда меняются факты, я меняю свою точку зрения — а вы, сэр?» Многие из этих идеологов (к сожалению, не все) подобны Кейнсу. Они могут менять (и меняют) свою точку зрения, если сталкиваются с новым оборотом дела в реальном мире и новыми аргументами, если те достаточно убедительны, чтобы заставить их отказаться от прежнего мировоззрения. Хороший пример — гарвардский экономист Мартин Фельдстейн. В свое время он был идеологом неолиберальной политики Рейгана, но после того, как разразился азиатский кризис, его критика МВФ (приведенная в главе 1) оказалась более острой, чем у некоторых «левых» комментаторов.

Настоящую надежду нам должно давать то, что большинство злых самаритян не являются ни алчными, ни предубежденными людьми. Большинство, в том числе и я, поступают плохо не потому, что получают от этого существенную материальную выгоду или верят в необходимость такого поступка, а просто потому, что так проще. Многие отстаивают неправильные методы, поскольку быть конформистом легче. Зачем искать «неудобные истины», когда можно просто принять на веру то, что говорится большинством политиков и журналистов? Зачем утруждать себя и пытаться выяснить, что действительно происходит в бедных странах, если проще обвинить их жителей в коррупции, лени или расточительности? Зачем всматриваться в историю собственной страны, если официальная версия гласит, что она всегда была оплотом всех добродетелей? Свободная торговля, творческий дух, демократия, благоразумие — нужное подчеркнуть.

Именно то, что большинство злых самаритян на самом деле таковы, и позволяет надеяться. Это люди, которые могут изменить свою точку зрения, если представить им более объективную картину, как, думаю, я и сделал в этой книге. И это не пустые мечты. Между введением плана Маршалла (объявленного 60 лет назад — в июне 1947 года) и подъемом либерализма в 1970-е годы был период, когда богатые страны во главе с США не вели себя как злые самаритяне, о чем я и говорил в главе 2^{346}. И то, что однажды такое все же уже происходило в прошлом, вселяет веру. То, что этот исторический эпизод повлек за собой блестящие экономические результаты (ни до ни после того развивающийся мир не чувствовал себя так хорошо), морально обязывает нас учиться на этом примере.

Благодарности