Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

В итоге получить президентский пост для своего лидера Линкольна протекционистам помогло создание Республиканской партии. Сейчас она называет себя «Великой старой партией» (GOP — Grand Old Party), но на самом деле она моложе Демократической, которая в той или иной форме существует со времен Томаса Джефферсона (когда она, к ужасу современных политологов, называлась Демократической республиканской). Республиканская партия стала изобретением середины XIX века, которое базировалось на новой концепции, подходившей стране, быстро развивавшейся как вовне (на запад), так и вперед (благодаря индустриали­зации), не возвращаясь к аграрной экономике рабовладельческого типа, которая становилась все менее жизнеспособной.

Выигрышным решением Республиканской партии оказалось сочетание «Американской системы» партии вигов с бесплатной раздачей государственных земель (которые, впрочем, нередко уже были нелегально захвачены), в которых так нуждались на Западе. Такой призыв к бесплатному распределению государственных земель, естественно, был проклятьем для южных землевладельцев, которые видели в нем первый шаг по скользкой дорожке в сторону всеобщей земельной реформы. Законопроекты, предусматривающие такое распределение, постоянно отклонялись конгрессменами с Юга. Республиканская партия пыталась провести Гомстед-акт, где содержалось обещание выделить 160 акров земли любому, кто будет заниматься на ней сельским хозяйством в течение пяти лет. Этот закон провели уже во время Гражданской войны в 1862 году, когда Юг перестал участвовать в работе Конгресса.

Рабство было не таким уж принципиальным вопросом американской политики перед Гражданской войной, хотя сегодня так считает большинство. Аболиционисты обладали сильным влиянием в некоторых северных штатах, особенно в Массачусетсе, но господствовавшие взгляды на Севере не были аболиционистскими в целом. Многие из противников рабства все равно считали черных расово неполноценными, а потому возражали и против предоставления им полных гражданских прав, в том числе права голоса. Они считали предложение радикалов о немедленной отмене рабства крайне нереалистичным. Сам будущий Великий освободитель разделял эти взгляды. В ответ на газетный материал, в котором содержался призыв к немедленному освобождению рабов, Линкольн писал: «Если бы я мог спасти Союз, не освобождая рабов, я бы пошел на это; и если бы я мог спасти Союз, освободив всех рабов, я бы пошел на это; и если бы я мог спасти Союз, освободив некоторых рабов, а других — нет, я бы пошел и на это тоже»^{71}. Специалисты по данной эпохе сходятся во мнении, что отмена рабства в 1862 году была скорее стратегическим ходом с целью выиграть войну, чем актом внутреннего убеждения. Противоречия, каса­ющиеся торговой политики, сыграли не меньшую, а возможно, и большую, чем рабство, роль в качестве предпосылок к войне.

Во время избирательной кампании 1860 года республиканцы некоторых протекционистских штатов клеймили демократов «Южной британской антитарифной разъединяющей партией» [курсив автора. — Ха Джун], разыгрывая карту «Американской системы» Клэя, в которой подчеркивалось, что свободная торговля служит интересам Британии, а не Америки^{72}. Тем не менее Линкольн во время избирательной кампании старался замалчивать вопрос о тарифах, и не только чтобы избежать нападок демократов, но и чтобы сохранить хрупкое единство в своей новообразованной партии, в состав которой входили и некоторые сторонники свободного рынка (в основном из числа бывших демократов, выступивших против рабства).

Однако сразу после победы на выборах Линкольн поднял тарифы на промышленную продукцию до рекордной отметки за всю американскую историю^{73}. Расходы на Гражданскую войну стали предлогом для этого: здесь можно вспомнить, что первое существенное повышение американских тарифов случилось во время англо-американской войны (1812–1816). Однако после войны тарифы остались на том же уровне или даже повысились. Ставка тарифа на промышленную продукцию оставалась в 40–50% до начала Первой мировой войны и была наивысшей в мире^{74}.

В 1913 году после победы демократов на выборах был принят тарифный закон Андервуда, снизивший среднюю ставку тарифа на промышленную продукцию с 44 до 25%^{75}. Однако вскоре ее снова повысили из-за участия США в Первой мировой войне. После возвращения к власти республиканцев в 1921 году тарифы опять пошли вверх, хотя так и не вернулись к ставкам 1861–1913 годов. К 1925 году средний тариф на промышленную продукцию поднялся до отметки 37%. После Великой депрессии был введен тариф Смута — Хоули (Smooth — Hawley tariff) 1930 года, который поднял ставку еще выше.