Злые сёстры. История трёх ведьм

Тут наконец сквозь дверь сумела прорваться Цирцея. Лицо её перекосилось от ужаса, когда она увидела, что творят с Белоснежкой злые сёстры. Вслед за Цирцеей в комнате появились Хейзел и Примроуз – разгорячённые, готовые ринуться в бой.

– Снежка! Кулон! Выпей его! – взвизгнула Цирцея.

Они вместе с Хейзел обрушили на Люсинду град заклятий, но заставили её лишь ещё громче расхохотаться над их усилиями. Впрочем, ведьмин смех резко оборвался, когда Люсинда услышала, как хрипят, задыхаясь. Руби и Марта. Их душила невидимая могучая сила. Люсинда немедленно отпустила Снежку, и Руби с Мартой тут же повалились на пол, жадно хватая ртом воздух, словно выброшенные волной на берег рыбы. На лице Люсинды было написано крайнее удивление и отвращение.

– Что это за колдовство? – прошептала она, глядя на Цирцею. – Это ты сделала?

Глава XVII Возвращение королев

Цирцея чувствовала гнев своих матерей. От него мороз побежал у неё по коже. Злые сёстры вопили так громко, что казалось, от их криков вот-вот разрушится весь дом.

– Как ты могла поделиться своей кровью – нет, нашей кровью! – с Белоснежкой? – надрывалась Люсинда, из глаз которой, казалось, летели искры. – Ты не сможешь вечно защищать от нас Белоснежку! – Затем она повернулась к самой Снежке: – А тебе не получить Цирцею! Она наша! Как и должно быть! Как было задумано с самого начала! Мы именно так её создавали! Вместе с ней мы погрузим этот мир во мглу и будем петь и танцевать под крики, доносящиеся из страны живых!

– Дочь, прекрати немедленно!

Якоб. Это был Якоб. Он стоял здесь, величественный и спокойный. Мужественный, но при этом исполненный отцовской нежности. Люсинда замерла, словно её к месту пригвоздили. Её лицо сморщилось, как у маленькой девочки, получившей нагоняй от родителей.

– Отец? – прошептала Люсинда таким слабым голосом, что он казался ненастоящим, кукольным.

Такой послушной свою мать Цирцея не видела ещё никогда. Такой на удивление спокойной, словно появление отца каким-то непонятным образом избавило её от обычного сумасшествия – по крайней мере, на время. Марта и Руби стояли как придушенные, склонив головы набок, дико выпучив глаза и раскрыв рты. В Якобе было нечто такое, что успокоило матерей Цирцеи, вернуло им разум и заставило её вспомнить о том, почему она любила их. А ведь она же когда-то любила их, правда?

– Успокойся, девочка моя ненаглядная. Усмири свою ярость и гнев. Ты так похожа на свою маму и бабушку. Ты должна учиться спокойствию. Вы все должны этому учиться, – нежно ворковал Якоб, пытаясь успокоить, унять своих дочерей.

– Не говори мне о моей матери и бабушке! Они отказались от нас, отослали жить с феями и отдали в руки одной из Легенд! Ты, надеюсь, понимаешь, почему та фея получила своё прозвище? Вовсе не потому, что была такой уж великой феей! – сердито воскликнула Люсинда, к которой быстро возвращалось её обычное безумие.

– Мы не хотели отсылать вас прочь! У нас просто не было другого выбора, девочка моя! Клянусь, что мы с вашей мамой меньше всего на свете хотели этого!

Цирцея видела, как разум то возвращался к её матерям, то вновь ускользал от них. Тень сумасшествия наплывала на лица злых сестёр, и они словно попадали в руки злого демона, чтобы затем вновь прийти в себя, слушая голос Якоба. Ничего более странного, чем эти преображения, происходившие с матерями прямо у неё на глазах, Цирцея в жизни своей не видела. Ей хотелось, чтобы Снежка убежала из этой комнаты прочь от злых сестёр. «Хейзел, отведи Снежку в дом моих матерей», – подумала Цирцея, и Хейзел кивнула, прочитав её мысли. Пока Якоб убаюкивал своих дочерей, она схватила Снежку за руку и повела её к выходу из комнаты.

– Матери мои, слушайте Якоба, прошу вас! – воскликнула Цирцея. – Он вас любит. Я знаю, что любит. Просто слушайте его.

Сам Якоб в это время медленно приближался к своим разрывающимся между разумом и безумием дочерям. Приближался осторожно, словно подходил к диким зверям, способным в любой момент броситься на него.

– Люсинда, девочка моя. Могу я взять тебя за руку? Пожалуйста, позволь. Мне так стыдно, что я столько лет сторонился тебя и твоих сестёр, когда вы пришли в Мёртвый лес. Но я боялся, я просто боялся.

– Я тогда не знала, кто ты, – сказала Люсинда. На глазах у неё стояли слёзы. – Мы поняли это только много лет спустя, когда прочитали дневники Мани.

– Доченьки мои, прошу вас, присядьте рядом со мной. Мне столько всего нужно сказать вам, столько всего... Пойдёмте, сядем где-нибудь и поговорим спокойно...

Люсинда, Руби и Марта позволили Якобу увести себя в большую столовую. Цирцея с удивлением наблюдала за тем, какими спокойными и послушными становились сёстры в его присутствии. Как охотно делали всё, о чём просил их Якоб.