Злые сумерки невозможного мира

Здесь его уже знали. Барменша недавно открытого экспресс-кафе, не произнося лишних слов, нацедила большой стакан кофе, подала сотку «смирновской», двойную порцию «собаки» и бутылку баварского. Благо, что сей утренний ритуал повторялся уже неделю. Двое «пехотинцев», сидевших под соседним зонтом, приветствовали Артёма короткими кивками и отвернулись. Этот парень с угрюмым взглядом навевал на них нехорошие думы: несмотря на свое милицейское прошлое, сегодня он вполне мог подвизаться на поприще наемного душегуба.

Артём вылил водку вовнутрь и закурил, ожидая, пока мягкое тепло разольется по телу, потом, не торопясь, принялся за еду. Его тяжелый взгляд тоскливо скользил по книготорговцам, раскладывающим свой культтовар, по художникам, расставлявшим свои шедевры на скамейках и специальных стендах, по заспанным лицам владельцев самоцветных коллекций и народных умельцев, предлагавших всяческие поделки. День еще как следует не начался, а ему уже было скучно до брезгливой отрыжки. Удручало все: и деловитая суета продавцов, и вкрадчивая заторможенность покупателей, и фланирующая освобожденность зевак. Серая тыква солнца ползла по небу с воодушевлением хронического ипохондрика.

— Разрешите присесть, — услышал Артём.

Это было неожиданно, это было внове — обычно к его столу старались подходить лишь в крайнем случае, да и то надолго не задерживались. А в этом голосе звучало настойчивое желание обосноваться всерьез. Артём поднял глаза. У столика стоял высокий, слегка рыжеватый молодой человек с бутылкой минеральной воды в руке и сигаретой в зубах.

— Валяй, если хочешь, — сказал Артём.

Парень уселся напротив, положив на столик жилистые руки.

— Хреново, браток? — спросил, глядя прямо в глаза. И добавил секунду спустя: — Где потерялся?

«Ну, наглец! — подумал Артём, мысленно усмехаясь. — Щас я тебе мозги-то промою!»

— В Аду, милок. Если тебе интересно, конечно. Знаешь, где это?

— Догадываюсь, — ответил странный незнакомец. — Побаловаться захотелось, или по делу?

— Интересуешься Адом?

— В какой-то степени — да, но не так, чтобы очень.

— А ты уверен, что мы говорим об одном и том же месте? — хмыкнул Артём. Разговор принимал крайне занимательный оборот.

Незнакомец откинулся на спинку стула, выпустил дым вертикально вверх, ответил буднично, как о чем-то давно и прекрасно известном:

— Я подразумеваю параллельный мир, носящий условное наименование Ада. Ты, судя по некоторым внешним признакам, тоже. Не надо кокетничать, братец, к тебе ведь не часто подходят с такими вопросами.

— Так, — сказал Артём, аккуратнейшим образом ставя на стол пластиковую емкость с кофе. — И чего тебе нужно, таинственный незнакомец?

— Мне-то ничего. Имеется в виду, лично мне.

— А тому, кто за тобой?

— Той, которая за мной, нужен человек, умеющий работать в тамошних условиях.

— То есть я?

— Ты в Аду работать пока не умеешь. Когда научишься, то — возможно.

«Вот это по-настоящему мило!»

— А кто тебе сказал, что я собираюсь чему-то учиться?

— Это мое личное предположение, — спокойно сообщил незнакомец и добавил: — А дело, конечно, твое. Можешь плюнуть на все и сходить с ума до полного дурдома.

«Стоп! — сказал себе Артём. — Не торопись!»

— Ты подразумеваешь, что если я приму ваши условия, то получу поддержку? — спросил жестко.

Незнакомец бросил окурок в серую бетонную урну, стоящую от стола метрах в пяти. Артём машинально отметил прекрасную точность броска…

— Я никому ничего не обещаю, — сказал странный собеседник. — Все очень просто, браток: либо ты решаешься, рано или поздно, выполнить задание, связанное с экспедицией в Ад, и выздоравливаешь. А на «нет» получаешь нет.

— Не надо мне угрожать, юноша! — тихо и выразительно предупредил Артём Баца. — Я повидал такое, чего тебе и во сне не снилось!

Ответом была невеселая усмешка, на миг проскользнувшая в глазах незнакомца.

— Как-нибудь в другой раз обменяемся впечатлениями от увиденного, — пообещал он, отхлебнув из бутылки. — А пока напряги свое серое вещество, браток. Угрозы в моих словах нет никакой, есть констатация факта. Большой бегает в пекло по двадцать раз в год…

— А кто такой этот большой? — переспросил Баца.

— Придуриваться будешь потом, — терпеливо ответил незнакомец. — Я ему запретил, но он до сумасшествия ненавидит тамошний мир и работу превратил в средство ведения войны, в этакую вендетту. Причин для нее у Алика больше чем нужно, тем не менее, занятие это из самых бесперспективных. Рано или поздно его уничтожат. И ему это прекрасно известно, потому и куролесит на всю катушку. Тимофея Гриценко тоже надолго не хватит. Остаешься ты. Достаточно просто твердо решиться на новую «ходку», и этот мир обретет свою прежнюю прелесть, помноженную на самоуважение. Торопить не собираюсь, заверения мне не нужны. Решишься — позвони, вот телефон. Имен не называть, достаточно сказать, откуда звонишь.

— Говоришь ты много и объяснять, как вижу, горазд, — уперся Артём. — А кто мне может ответить: реален ли наш мир?