Злые вихри

-- Къ несчастію, я о добродѣтеляхъ вспоминаю только Великимъ постомъ, да и то къ вечеру, весь день провозившись съ благотворительницами,-- сказалъ онъ, пожимая руку Аникѣева.-- Я, увы, всѣмъ въ мірѣ добродѣтелямъ предпочитаю вотъ хоть бы такое удовольствіе, какимъ вы насъ, сегодня подарили, monsieur Аникѣевъ. И особенно великолѣпенъ этотъ призывъ къ наслажденью... все иное -- обманъ! oui, c'est èa! но и смѣлы же вы... пропѣть такую вещь въ этой гостиной и, вдобавокъ, постомъ! Если бы вы видѣли, какъ вытянулись нѣкоторыя лица... on а voulu crier au scandale, да Наталья Порфирьевна стала всѣмъ объяснять, что для артистовъ (онъ подчеркнулъ это слово) -- законъ не писанъ. Да, жестоко вы съ ней поступили...

Все это графъ Ильинскій проговорилъ съ видомъ полнѣйшаго добродушія и даже наивности.

"Экая дрянь!" подумалъ про него князь Вово.

Аникѣевъ ничего о немъ не подумалъ; но только теперь сталъ вспоминать и соображать, что, вѣдь, дѣйствительно, онъ пѣлъ нѣчто совсѣмъ не подходящее къ мѣсту и времени и что, конечно, поставилъ въ неловкое положеніе любезную и добрую хозяйку. Вѣдь, онъ зналъ, отправляясь сюда, что долженъ будетъ пѣть и даже рѣшилъ спѣть два романса, выборъ которыхъ Наталья Порфирьевна непремѣнно бы одобрила.

Отказать ей онъ не могъ и готовился къ исполненію непріятной для него обязанности. И все шло очень хорошо. Онъ споетъ два романса и потомъ постарается какъ-нибудь незамѣтно, или подъ благовиднымъ предлогомъ, уѣхать пораньше.

Но почемъ же онъ зналъ, что увидитъ здѣсь Алину -- и увидитъ "такою"! Прежняго въ немъ нѣтъ, но оно вспомнилось... Онъ ужъ не могъ пѣть приготовленныхъ романсовъ, онъ долженъ былъ пѣть то, что вдругъ наполнило всю его душу и не вылей онъ всего этого въ звуки -- онъ бы задохся...

Вотъ и подвелъ Наталью Порфирьевну, да и самъ сдѣлалъ большую неловкость... Хорошо еще, если сочтутъ за. дерзость, за нахальство, за вызовъ, а то, вѣдь, просто: intrus mal élevé -- и больше ничего...

Ему стало неловко и противно. Графъ Ильинскій достигъ своей цѣли.

"Поскорѣе бы отсюда! И зачѣмъ только попалъ я сюда!" устало думалъ онъ, почти безсознательно отвѣчая на вопросы своего новаго знакомца.

Но Вово вдругъ повлекъ его куда-то.

-- Съ тобой непремѣнно желаетъ познакомиться княжна Хренелева, Ninette... Она премиленькая и преумненькая... совсѣмъ ребенокъ... Говорятъ, этотъ Ильинскій имѣетъ у нея успѣхъ и жениться собирается. Жаль будетъ, она стоитъ чего-нибудь получше...-- быстрымъ шопотомъ объяснилъ онъ, подводя Аникѣева къ маленькой, бѣленькой дѣвушкѣ, бывшей на этотъ разъ безъ своей громадной подруги и сидѣвшей въ уютномъ уголкѣ.

-- Вотъ вамъ и онъ, получайте съ рукъ на руки!-- весело и дружески глядя на нее, проговорилъ Вово и упорхнулъ.

Она поистинѣ была очень мила, эта живая саксонская куколка, со своимъ почти еще дѣтскимъ личикомъ и большими синими глазами, горѣвшими радостью жизни, изумленіемъ и любопытствомъ. Ей недавно исполнилось восемнадцать лѣтъ, и ее только что стали вывозить эту зиму. Она очень смущалась и хотѣла казаться совсѣмъ развязной.

Ея крохотная рука черезчуръ крѣпко сжала руку Аникѣева.

-- Я непремѣнно хотѣла вамъ сказать, что никогда не могла себѣ представить ничего такого. Вы какой-то волшебникъ, ваша игра, ваше пѣніе, именно, чудо. Не отвѣчайте... это, вѣдь, не комплиментъ и не похвала; хвалить васъ и дѣлать вамъ комплименты я не имѣю никакого права, и понимаю это. Только я думаю, вы должны знать, какое впечатлѣніе производите, отъ васъ не надо, не должно скрывать этого. И потому я вамъ говорю, что я совсѣмъ какъ-то подавлена и ничего не понимаю. Я знаю только вотъ что: до тѣхъ поръ, какъ вы подошли къ роялю, я была какъ всегда, а съ той минуты, какъ вы отошли отъ него, я стала другая. Не знаю, долго ли останется это такъ; но вы меня и восхитили, и ужаснули, мнѣ хочется и смѣяться, и плакать, и чего то ужасно-ужасно жалко! вотъ!..

-- Вы меня смущаете, княжна,-- сказалъ Аникѣевъ, любуясь ея оживленнымъ лицомъ и сверкавшими, даже какъ-то жутко сверкавшими глазами: -- я вовсе не хотѣлъ производить такого сильнаго впечатлѣнія, такъ потрясать чьи-либо нервы. Я пѣлъ совсѣмъ не то и не такъ, какъ бы слѣдовало, и теперь, послѣ вашихъ словъ, особенно жалѣю объ этомъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, не жалѣйте!-- быстро и горячо воскликнула княжна.-- Вѣдь, такого, можетъ быть, никогда въ жизни больше и не услышишь...

Она остановилась. Она увидѣла свою мать, величественно подходившую къ нимъ съ такимъ лицомъ, которое не предвѣщало ей ничего добраго.

-- Maman... monsieur Аникѣевъ...-- прошептала бѣдная Ninette, опуская свои внезапно померкшіе глаза.

Княгиня Хренелева, дама еще красивая и такая же бѣлокурая, какъ дочь, только почти на голову выше ее ростомъ, окинула "артиста" холоднымъ, какъ ледъ, взглядомъ и, на его поклонъ, отвѣтила вѣжливымъ наклоненіемъ головы. Лицо ея было серьезно и строго, и очень ясно внушало ему, что между ними нѣтъ и не можетъ быть ничего общаго.

Онъ не, успѣлъ очнуться, какъ обѣ онѣ ужъ исчезли.

-- Cousin, вы меня совсѣмъ не узнаете!-- разслышалъ онъ за собою рѣзкій, скрипящій голосъ.