Змеелов в СССР

В общем, к змеям надо присмотреться. Змеиный яд это тоже валюта. И добыча его оплачивается хорошо. Сдельно. Сколько заработал, столько и получишь. Хоть на уровне академика зашибай деньгу, никто тебя этим не попрекнет. Правда, змеиный яд из нашей страны на экспорт не идет. В мире есть Индия, есть Малайзия с ее змеиными фермами и массой дешевого змеиного яда.

Но Сталин, с его опорой на собственные силы, старается иметь в стране все свое, доморощенное, и лишнего за границей не закупать. Оттого на юге европейской части страны пытаются разводить своих куколок шелкопряда, а до изобретения искусственного каучука колхозники массово собирали корешки одуванчиков. Из них, особенно из среднеазиатских сортов, тоже можно получить природный каучук. Конечно, на порядок меньше чем из сока гевеи, но все же валюту тратить не придется. Все в СССР старались заводить свое, собственное — доморощенный шелк, доморощенный каучук, даже лимоны выращивали в кадках.

Короче. Надо потренироваться «на кошках». То есть на местных гадюках. Как говорится — бог не выдаст, свинья не съест. В апреле, как солнце землю хорошо прогреет, так и начну. Если удастся себя пересилить, то начну окучивать эту грядку. Перееду в Среднюю Азию, семью постараюсь туда перетащить. И к войне начну потихоньку готовиться.

Следующую неделю я провел рутинно. Дни были похожи один на другой. В них были свои и маленькие неудачи, и успехи. Я ходил в университет на консультации и установочные лекции. Сидел в библиотеке, университетской и городской публичной, обложившись книгами.

В основном полными собраниями сочинений В. И. Ленина и И. В. Сталина. Листал и переписывал сплошняком нужные мне цитаты в тетрадки. А цитат классиков марксизма-ленинизма много не бывает. Потом их буду использовать к месту и не к месту. Ритуальные шаманские пляски с бубном, не более того.

Еще занимался домашней бытовухой.

Пару раз встречался с Симой. Амур-тужур, лямур, паки-паки, иже херувимы. «Опять для нас черемуха цвела…» «Цветами снежными, осыплю нежную». И прочие арии Фигаро из оперы Сидорова. Набережная Днепра, Владимирская горка, где мы только не бродили, мирно гуляя по весеннему городу. Деньги же я пока решил экономить. Мало ли, как дело повернется. Вживаясь в новую обстановку, я не был охотником бросать гроши на ветер.

«Вот закончим учебу, — щебетала девушка рядом, делясь своими планами, — поступим в аспирантуру, а там уж… и сам бог велел путешествовать. И никуда я без тебя не поеду. Всюду — только вдвоем!»

Подбивая свои активы, я решил съездить на выходные домой. Еще раз позондировать почву во всех направлениях. Не чего тянуть кота за причиндалы, шевелиться надо!

Жила наша семья в то время недалеко от Киева. В городе Белая Церковь. Отец мой, Федор Трофимович Устинов, работал инженером железнодорожного транспорта. Так что на железной дороге я был своим человеком. Блатным. Достаточно мне было приехать на вокзал, как любая поездная бригада, едущая на юг, старалась меня устроить на ближайший поезд.

Даже, если мест нигде совсем не было, меня брали в кабину паровоза. Зайцем. Тут ехать самое большее полтора часа, так что можно потерпеть. Конечно, каждый день так не наездишься. Приехать на вокзал, а то и прямо на станцию Киев-Товарная, договориться, дождаться отправления поезда, сама дорога — три часа уйдет как с куста.

Поэтому я и жил в Киеве, в общежитии. Хотя в общаге жить, конечно, на любителя. Я бы взял на себя смелость сказать, что в общаге, будем правдивы, не жизнь. Вечно воды нет, сортиры забиты, пьянки…

А помыться? Так много и часто мыться — не баре ж! И вообще, можно для этого дела в баню сходить. Общественную.

Но при желании я мог бы ездить домой хоть каждые выходные. Другое дело, что я предпочитал большей частью оставаться в столице.

В этот же раз я поспешил воспользовался возможностью познакомиться со «своей» семьей поближе. Посадили меня на поезд быстро, так что скоро я был на месте.

Ехал я рядом с агитбригадой, так что совершенно бесплатно прослушал концерт ( ладно, репетицию) виртуозов-балалаечников, певших едкие частушки о избяной, сермяжной Руси и пролетарской критике такой философской доктрины как субъективный идеализм мирозданья, прекрасными баритонами.

Места под Киевом были просто изумительные! Живописно раскинувшиеся белые хатки и фруктовые садики по берегу речек. Отсюда не так уж далеко и до Тростянца, где когда-то знаменитые братья Скоропадские мололи муку на своей вальцовой мельнице. А у нас тут холмы, перелески, заросли ольхи, и в них — затейливые, со светелками дома. В одном из таких «особнячков» жили мы: отец, инженер железнодорожного транспорта, мать, брат, сестра и я.

Да, величием предков мог похвастаться не каждый. Но мне грех жаловаться, так как до последнего времени «техническая интеллигенция» считалась в Союзе одной из высших каст. Так как им пока сильно не обрушили уровень жизни, по сравнению со «старым режимом». А при царе инженера получали прилично. И вели жизнь светскую.