Змеелов в СССР

Киев слишком быстро обрастал такими одноэтажными домиками индивидуального строительства. При «усадьбе» обязательно огород — свои овощи как-то вкуснее. На дворе обязательно имеется домашняя птица. Там, где пользуются выгонами, найдется место для коровы, козы. И все это сельское хозяйство со своим дерьмом и отходами отличнейшем образом уживается с проложенными рядышком линиями трамвая. Цивилизация? Здесь это превращалось в трудно определимое понятие.

Заборы, почерневшие деревянные дома с большими бляхами номеров. Дворовые постройки дрянные: множество кое-как слепленных сараюшек.

Мне мысленно пришла справка, что наш престарелый трамвайный билетер, старичок с необыкновенно печальным взглядом, известный в городе прежде сенатский чиновник. Чем-то он похож на Франклина Рузвельта, но только в более розовых тонах.

Постоянно слышны перебранки:

— Да ты не толкайся, я тебя сам как толкану!

Послышался залихватский звук плюхи.

И долго еще пассажиры ссорились между собой, по-газетному называя друг друга бюрократами, головотяпами, совдураками, шкурниками, рвачами, вредителями, подхалимами, белобандитами, контрами, бузотерами, подкулачниками, наймитами, царскими прихвостнями, гидрами буржуазии, мировыми акулами и несознательными.

Севка тем временем охотно делится впечатлениями:

— Мне тоже в прошлый раз в трамвае хотели дать по морде!

— Откуда ты знаешь? — живо интересуется Митька, подозревая приятеля в телепатии.

— Не хотели бы, так не дали б!

Резонно…

Приехали. Пора на выход.

Сойдя с трамвая, мы гурьбой завалились в университет, здание в стиле Второй империи

Внутренний голос услужливо подсказал, что мне нужно к профессору Артоболевскому — общему любимцу нашей студенческой братии, человеку мягкому, широко образованному и доступному. Я бы сказал «из бывших». Сразу видно — старого времени человек. Из тех, что знают, что кофейник в коммуналках нельзя в общую раковину выпоражнивать. Таких сейчас не делают. А оставшихся успешно перековывают. При помощи доносов в ГПУ. Или НКВД.

Профессора я нашел в деканате.

— Секундочку, товарищ студент, — вежливо сказал университетский преподаватель.— Подождите меня на кафедре биологии, я сейчас подойду.

И действительно, мое ожидание не затянулось. Я вначале начал изучать вывешенную в коридоре стенную газету с лозунгами:

'СДЕЛАЕМ НАШ УНИВЕРСИТЕТ ПЕРЕДОВЫМ!

БОЛЬШЕ УЧЕНЫХ ДЛЯ НАШЕЙ РОДИНЫ!

ЗНАНИЕ — ЗОЛОТО ДЛЯ НАС…'.

А затем более интересное с точки зрения добычи информации небольшое объявление:

«В этом году от детей бывших нэпманов, кулаков, а так же лишенцев и вычищенцев, заявление о приеме не принимаются. Не пустим классового врага в наш советский ВУЗ!»

Не успел я прочитанное переварить, как меня пригласили войти.

Профессор был похож на молодого Чехова, в «штучном» костюме. На этот образ здорово играли характерное пенсне и бородка. Только этот человек более энергичен. Лицо его кажется крепким, литым. Сразу видно — биолог, вечно пребывает на свежем воздухе.

— Присаживайтесь, — Артоболевский привычно указал мне на стул, стоявший возле стола.

Я страдальчески сел, стараюсь держать строгое выражение лица и не щуриться от солнечного света. Почувствовал, что волнуюсь. Еще бы! Такое внимание… Ненужное. А я в этой биологии дуб дубом. Да к тому же еще с дикого похмелья. Ничего не соображаю. Что сейчас будет! Шашлык из меня будет! Спалюсь с ходу!

— Итак, Устинов! Вы, наконец, определились? Будете энтомологом? Или нет? Чешуйчетокрылые или пресмыкающиеся, чем Вы меня порадуете?

И в чешуйчетокрылых и в пресмыкающихся я не очень то разбирался. По мне, что первое, что второе — полная бурда. Ерунда на постном масле. Но я как-то смотрел популярную польскую комедию «Дежа Вю». Так там опытный киллер изображал из себя энтомолога, ловил сачком бабочек. Естественно, все окружающие его принимали за полного придурка. Но то была временная маска. А становиться таким «ботаником» по жизни — увольте! Как-то это не по-пацански. На районе не поймут! Засмеют!

И вообще, за кого этот поц, гнилой интеллигент, меня тут принимает? За лоха? Вы еще мне тут кличку присобачьте «еврейский мальчик Миша, любитель бабочек». Убью, гады! Э-э, братец, нет! Иди ты в жопу со своими бабочками! Нет профессор, Степа Говоров в прошлой жизни 58 лет прожил и никогда лохом не был! И в этой не будет!

Поэтому я без всякой тени сомнения ответил изумленному профессору:

— Что тут выбирать? Конечно змеи! Вот занятие для настоящего мужчины! То есть для меня!

Сказать, что этим заявлением я поверг профессора в шок, значит не сказать ничего. По видимому, ранее мой герой как раз увлекался бабочками! И довольно длительное время. А тут такой коленкор!

— И какую же тему Вы возьмете для своей дипломной работы? — спросил изрядно ошарашенный Артоболевский.

Никаких тем по биологии я, конечно, не знал. Пришлось с ходу импровизировать.

— А что тут выбирать? — завел я свои привычную шарманку продажника, годами отлаженную и настроенную, чтобы всучить клиенту ненужную ему хрень:

— Конечно же моя тема будет «Огромная экономическая польза змей для народного хозяйства СССР» — пафосно возвестил я.