Змееносец. Истинная кровь (СИ)

Она чувствовала на себе его взгляд постоянно. Она не знала, куда ей деться от этого взгляда. Он следил за ней. Или не следил. Она не знала. Знала только, что это то же самое, что пытаться бежать от себя. Она двигалась от стола на кухне к столу в гостиной. Наполняла чашки кофе. Тарелки бутербродами. Зачем-то залила молоком кукурузные хлопья, хотя не собиралась их есть. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать этого взгляда. Или хотя бы чтобы он не знал, что она его чувствует.

Наконец, делать стало нечего. Нужно было идти туда, к нему. И ей было страшно.

Этот порыв, когда она, не дойдя до балкона, рванула в коридор, сорвала с вешалки пальто и помчалась на улицу… Мари сама до конца не понимала, что заставило ее хлопнуть дверью, судорожно вызывать лифт, мчаться по улице… за ним… Кажется, она всегда бежала за ним. С того окаянного утра, когда он переходил дорогу на красный цвет, и она перепугалась до смерти, чтобы он не попал под колеса. Тогда началось… А потом она бросилась за ним в двенадцатый век. Супер! Если любовь — это ходить, будто на привязи, то на кой черт такая любовь?

Эта мысль заставила ее мимолетно улыбнуться. Она глотнула кофе. Поморщилась. Оказывается, отвыкла. Год прошел…

Год с ним.

Мари искоса посмотрела на мужа.

— Завтрак подан, Ваше Величество, — буркнула она и предприняла еще одну попытку порадоваться возможности выпить кофе. Радость так и не приходила.

— Мари, я не хочу есть, — устало сказал он. — А оттого, что ты меня накормишь, я не окажусь в Фенелле.

— А если ты там окажешься голодным, маркиз де Конфьян очень просто завершит начатое. Как твой нос?

— Не думаю, что маркиз торчит в Фенелле в ожидании меня. А ко дню нашего поединка… — он не договорил. Все будет зависеть от того, вернется ли он домой с Мари или без нее.

— О! Так уже и день назначен. Жаль, я не узнаю, кто из вас победил, — зло хохотнула она и все-таки придвинула к себе тарелку с хлопьями. Они показались ей совсем безвкусными.

— Я так понимаю, ты на стороне маркиза? Не мудрено! Вы прекрасно провели праздничный ужин. Еще бы! Он — тонкий ценитель изящного, в отличие от меня, — не сдержавшись, выпалил Мишель.

— Что? — выдохнула Мари. — Ну, знаешь ли! Это… Это уже ни в какие рамки…

Он промолчал, понимая, что зашел далеко. Его обвинения были, по здравом размышлении, так же нелепы, как и обвинения Мари в отношении маркизы. В его глазах. Но она-то видела другое.

— Дьявол! — король вскочил и начал ходить по квартире.

Мари бросила ложку на стол и устало посмотрела на него. Эти два дня превратились в тотальный, плохоуправляемый дурдом. Дышалось тяжело. То ли от разбитого сердца, то ли малыш диафрагму придавил.

«А ведь мне рожать в январе…» — как-то уныло и отстраненно подумала она.

— Объясни, чего ты добиваешься? — попросила она и потерла виски.

Мишель резко остановился и посмотрел на нее.

— Я хочу, чтобы ты меня простила. Я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой. Потому что я люблю тебя и нашего малыша, — проговорил он медленно, словно клятву в церкви.

— Конечно! Из любви ко мне ты целовал эту рыжую стерву! Из любви ко мне позволил распространиться слухам о вашем романе! Из любви ко мне допустил, что теперь каждый вправе тыкать мне в спину и жалеть несчастную психически нездоровую королеву, чью спальню ты оставил ради маркизы! Все это из любви ко мне и к нашему ребенку!

Он близко подошел к ней и заглянул прямо в глаза. Они всегда поражали его своей синевой. Но сейчас они поразили его болью, которая ясно читалась в них.

— Мари! А ты чего хочешь? Чтобы мы больше не приглашали Конфьянов? Хорошо. Чтобы я запретил людям говорить? Ладно, я объявлю запрет. Что еще?

Его! Она хотела его и только его! Все остальное давно уже не имело никакого значения по сравнению с тем, что он добровольно от нее отказался. Но все же Мари упрямо мотнула головой, не представляя, как высказать все, что болело в ней столько мучительных дней.

— У меня лишь одно желание, — отчеканила она. — Отправить тебя в Трезмон! Как можно скорее!

Сумасшедшая мысль мелькнула в его голове.

— Тогда помоги мне, — спокойно сказал он Мари. — Мне нужно попасть в Монсальваж.

— Куда?

— В Мон-саль-важ, — повторил Мишель.

— Господи, где это? — устало спросила Мари. — Какое отношение имеет эта поездка к Трезмону?

— Чем скорее я найду Монсальваж, тем скорее окажусь снова в Трезмоне.

— Угу, я так и подумала, — Мари медленно отхлебнула из чашки кофе. И при этом начала испытывать смутное беспокойство. Все и всегда у Мишеля было сопряжено с какими-то сложностями. В прошлый раз он согласился умереть из-за своей влюбленности и волшебного ожерелья. — И какой очередной средневековый артефакт ты должен там раздобыть для мэтра Петрунеля?

— С чего ты взяла? — удивленно спросил Мишель.

— А есть другие варианты?

— Я путешествовать люблю, — буркнул Его Величество, — ты тоже не против. Верно?