Змеесос

— Мы все снимем лифчики! — гордо крикнула Антонина, отшвыривая от себя свой лифчик, как ненужную больше старую кожу.

— И ты, любовь! — говорит Миша и отворачивается, чтобы не видеть ее прелести, открытые теперь для всех.

Даже гермафродит снял лифчик, обнаружив недоразвитую грудь с коричневыми сосочками. Но мужчинам стало наплевать, и они еще увереннее начали свои атаки. Тренер Сергей Шульман сидел на своем возвышении и, как истинный комментатор, методично говорил:

— Оно, Оно… Коваленко… Пас… Узюк… Пас Чаю, опасная ситуация, угроза «дырочке» девочек, прекрасно сыграла Ольга Викторовна! Замечательно, чудесно, прелестно, гениально, хорошо!

Миша Оно с «пупкой» наперевес снова настиг «бурдюк» где-то в углу и немедленно повел его к блаженной цели. Он миновал ряд гологрудых красавиц, которые, как вооруженные сирены с воркующими криками и «пупками» в руках, пытались его атаковать, но тщетно; и вот он снова у девичьей «дырочки» и вратарь хороша, как никто; но он закрывает глаза, и бешеный, шлепающий по воде удар довершает всю комбинацию; он вкладывает в удар все свое очарование этим мгновением, все понимание реальности, и, открыв глаза, видит, что «бурдюк» в самом деле исчез в «дырочке»; и он заносит свой ремень над задницей очаровательного вратаря, ударяет /как приятно!/, и открывает свой рот, чтобы все получило нужное завершение, но слышит вдруг вопль:

— Уа!!!

И, повернувшись, видит Антонину, только что крикнувшую это, и поверженного в воду оскорбленного ранее мальчика перед ней.

— Ах ты! — вопит Миша, ударяя кулаком по воде.

— Я же говорила, что буду играть против тебя, милый, — говорит она, положив свою незанятую «пупкой» ладонь на левую грудь.

— Безобразие! — закричал Миша Оно, обращаясь к тренеру Шульману. — Это нечестные правила! Слово «боцелуй» гораздо длиннее и сложнее, чем слово «уа»! В такой ситуации почти невозможно получить очко!

— Конечно, — улыбнулся Шульман. — Тем оно и ценнее, дружище!

— Блин! — сказал Миша. — Хорошо. Вбрасывайте «бурдюк». Тренер Шульман взял откуда-то «бурдюк» и встал на возвышении.

— Итак! — крикнул он. — И… А… О… У…Ы!!! Кукирочки, кукирочки, кукирочки, буздик! Бры-бры-бры… БОЦЕЛУЙ!!!

И проорав это, он немедленным точным броском кинул «бурдюк» в центр бассейна, чтобы игра продолжалась.

Снова Миша ринулся на «бурдюк», как в атаку, вложив все свое остервенение в «пупку», с помощью которой он собирался достичь цель и получить очко; и, наверное, мало что могло сравниться со счастьем чувствовать свободный, принадлежащий только тебе одному «бурдюк», ведомый тобой по воде мимо разъяренных прекрасных девушек, и полностью сознавать свою задачу и миссию. для выполнения которой необходимо лишь упорство, умение и удача. «Это просто замечательно!» — подумал Миша, завладев «бурдюком» — «Может быть, это лучшее», — предположил он, продвигаясь к «дырочке» и наблюдая, как остальные члены его команды теснят женщин, не давая им приблизиться к Мише и его «пупке». И вот — снова он у «дырочки», и никого нет; никто не защищает ее и не стоит здесь, выставив грудь; и Миша размахивается, как приготовившийся к броску дискобол, и страшным, точным ударом попадает прямо в цель, тут же поворачиваясь кругом, чтобы найти кого угодно женского пола, и переворачивая свою «пупку» ремнем вперед, на манер аркана, или кнута. Мальчики бегают по бассейну от девочек, закрыв задницы, все смешалось в каком-то непонятном беспорядке, лишь брызги летят повсюду; и вдруг прямо рядом с собой Миша неожиданно видит тощую попку гермафродита в желтых плавках, и тут же ударив по ней ремнем, Миша победительно кричит:

— Боцелуй!!!

Где-то зажигается лиловая лампочка, и тренер Сергей Шульман, встав на возвышении, торжественно объявляет:

— Уа! Уа! Уа! Мальчики выиграли одно очко! Один — ноль!

— Это нечестно! — кричит Антонина. — Это все этот гермафродит! Гнусная тварь, он, наверное, почувствовал себя мужчиной и стал подыгрывать! Он специально подставил зад! Я тебе покажу, гнида!

Тут же Антонина, отбросив «пупку», бросилась на покрасневшего от страха гермафродита Коваленко и, схватив его за шею, пригнула голову прямо в воду, одновременно надавливая на кадык. Тот пытался сопротивляться, но сильный удар ногой в пах заставил гермафродита согнуться пополам в болезненных судорогах и подчиниться твердой жестокой руке разозленной Антонины. Голова в воде вздрагивала, пуская пузыри, противное тощее тело агонизировало, пытаясь ускользнуть от неожиданной расправы, но очень скоро все было кончено. Антонина встала, обворожительно улыбнувшись, и сказала, встряхивая руки:

— Извините меня… Я, кажется, убила его… Но ничего страшного. Я была так рассержена… Я думаю, мы сыграем в следующий раз. Извините…

— Она убила его… — ошарашенно проговорила блондинка, почему-то прикрывая грудь левой рукой.

Тренер Сергей Шульман побледнел и сказал, давясь:

— Я думаю… Никто ничего не видел… Ведь это она… Игра закончена… Простите, я ушел…