Змеесос

– О, это великая тайна… – одобрительно улыбаясь, проговорил Семен. – Но нас свекла волнует лишь потому, что она тайной не становится: она ни во что не превращается. Попрошу свеклу!

Немедленно мужчина в шубе, словно покорная медсестра на операции сердца, достал из кармана свеклу и протянул Верии. Тот очистил кусочек, отрезал его и немедленно съел, слегка поморщившись.

– Абу! – сказал он. – Абу! Видите, я говорю некое заклинательное, мистическое слово «абу», а свекла остается свеклой!

– А чем же она должна быть? – спросил вдруг Иван Петрович.

– Да чем угодно! – воскликнул Верия, съедая еще один кусочек. – Такое же таинство нас ожидает с алкоголем. Он не превращается ни в кровь, ни в хлеб, что доказывает бредовость различных религиозно-государственных идей. Сейчас вы сами все увидите. Давайте выпьем!

Все муддисты немедленно подняли наполненные бокалы. Миша и Иван Петрович тоже встали, выжидая дальнейшее.

– Чин-чин! – сказала полулысая женщина. – За великую Мудду!

Все чокнулись и выпили залпом.

– Вы поняли? Вы ощутили? – вытирая рот носовым платком, спросил Верия. – Это – алкоголь?

– Я не знаю, как у вас, а в моем стакане была вода, – ответил Миша.

– Это несущественно, значит, перепутали кувшины. Ничего. В следующий раз обязательно будет алкоголь.

– Не сомневаюсь, – сказал Миша. – А каково третье таинство?

– Третье таинство я забыл… – пробормотал Семен, падая в кресло, закуривая трубку и настраиваясь на элегическое настроение. – Впрочем, это не суть важно. Я не помню… Какая-то долбаная чепуха… Извините…

Он громко зевнул и продолжил:

– Ачетвертое таинство тоже весьма обычно… Выпили, закусили, покурили… И… Теперь и до любви дело дошло… Ну, вы занимайтесь, а я посплю…

Он махнул рукой и закрыл глаза.

– Подождите! Постойте! – нетерпеливо крикнул Миша Оно. – Да при чем же здесь любовь?!

– При том, что она очень обычна… – сквозь сон проговорил Верия. – Что это просто… Это очень просто… Очень просто… Никакой тайны…

– Скучно так, – задумчиво проговорил Миша, наблюдая за голым мужчиной и полулысой женщиной, которые сейчас стояли друг напротив друга, рассматривая свою наготу. Они молчали и не двигались. Наконец полу-лысая сказала:

– Ну, давай, что ли…

– Подожди, – вяло ответил мужчина. – Я так не возбуждаюсь. Сними верх…

– Лень, – ответила женщина, садясь обратно в кресло. Мужчина стоял, теребя свой маленький членик. Верия громко храпел, Антонина во фраке еле слышно читала какие-то возвышенные стихи. Тут осторожный просительный голосок раздался откуда-то справа – это был Иван Петрович Лебедев. Подобострастно блестя глазами, он выговорил:

– А… Можно… Мне…

– Валяйте, – сказала Ольга Викторовна Шульман.

И тут, словно выстреливаемая пуля, Иван Петрович выскочил из своих штанов и прочей одежды, громко взвизгнул, словно лишающийся невинности молодой хряк, и бросился на полулысую Ольгу Викторовну наперевес, будто желая проткнуть ее и кончить прямо тут. «Ух!» – выдохнула она, принимая такое в себя. Тут же они замелькали, как персонажи порнофильмов на видеомагнитофоне, включенном на убыстренную перемотку, и невозможно было уследить, что случается и происходит, лишь слышались ритмические женские вопли и трудолюбивое пыхтенье Ивана Петровича. Глядя сверху, можно было подумать, что к его тазовой части приделали отбойный молоток, настолько по-ударному, с дробью совершался любовный процесс. Потом все заволокло огромным общим криком и, наконец, завершилось. Иван Петрович страстно, взасос, поцеловал свою даму и оторвался от нее в восторге. Она лежала, все еще дрожа и издавая стоны, а потом медленно прошептала:

– Любимый мой…

Разбуженный Верия открыл глаза и спросил:

– Что, уже все?

– Аа-х!.. – ответила ему Ольга Викторовна, потом выгнулась какой-то дугой, снова вздрогнула и тут же одним решительным движением порвала свою золотую блузку, из которой немедленно вывалилась прекрасная грудь. Иван Петрович встал на ноги, откланялся и сел на свое место.

– Чудесно! – вскричал Семен Верия совершенно бодрым голосом, неожиданно для всех. – Ну а теперь, товарищи, близится завершение нашего вечера, нашей службы… наших актов… Самое главное!

– Что это? – спросил Миша Оно, с завистью поглядывая на умиротворенно курившего Ивана Петровича.

– Это – смысл, товарищи! А смысл – это смерть. Сейчас мы совершим жертвоприношение.

Все молчали, только Афанасий Чай в своей шубе дико засмеялся.

– Одного из нас сейчас нужно убить, товарищи, и вы наглядно увидите, как он полностью, до конца сдохнет и никуда не переродится. А убьем мы сегодня… – тут Верия задумчиво осмотрел все общество, задержав взгляд на Мишином лице, – пожалуй, вас, Иван Петрович.

– Что? – спросил тот. – Нет, я не могу… Мне сегодня нельзя.

– Тем лучше! – крикнул Верия. – Вы – человек пожилой, но еще не старый, не младенец, поэтому приносить вас в жертву нелогично. Кроме того, вы не муддист. Значит, именно вы лучшая кандидатура.

– Не надо, стойте… – пробормотал Лебедев, пятясь к двери.

– Держать его!