Змеесос

Он целовал ее то бешено, будто старался вернуть к жизни утопившегося друга, то мягко и неслышно – тихим ласковым прикосновением, как икону; то лениво застыв с ней в некоем статус-кво, словно желая остаться в таком положении навечно, то неумело, как порывистый мальчик, не знающий, что делать с разрешенной ему любовью. Она была податлива и агрессивна, и ее губы то превращались в орган любви, то становились лучшей частью гениального красивого лица. Краем своего взора он видел кирпич стены, и любимое плечо в одежде, и все было слишком реально; а кругом была подлинная весна.

Наконец поцелуй кончился, они счастливо вздохнули, радуясь совершенному поступку, и отступили от стены.

– Дальше, – сказала Антонина, взяла Оно за руку, и они пошли вперед по дороге среди деревьев и домов.

– Послушай, – спросил Миша озабоченно. – А ты не заразишь меня снова «копцом», после этого сладкого поцелуя? Хотя я и не могу им заболеть больше никогда, как сказал Яковлев, я все-таки в это не верю.

– Не знаю, – усмехнулась Антонина. – По-моему, он так не передается. Кроме того, возможно, Яковлев прав.

– Куда мы идем? – спросил Миша. – Мне кажется, прав Щоно.

– Нам нужна бодрость. Ты устал в тюрьме, тебе надо приобрести силы. Мы идем в Комплекс Спорта и Физических Игр!

– Отлично! – воскликнул Оно. – Это что-то новое. Я люблю…

– Ну конечно!!! – закричала Антонина и снова стала прыгать и бегать, как недавно родившаяся девица.

Прошло время; ефрейтор сидел на гауптвахте; Миша и Антонина вошли в дверь Комплекса, и Антонина так грозно взглянула на привратника, наслаждающегося своей профессией, что он отпрянул от этой пары с ужасом атеиста, внезапно увидевшего бога.

Они прошли через холл с какими-то людьми, затем свернули направо и вошли в маленькую желтую дверь, оказавшись в коридоре.

– Мы пойдем в свое помещение, – сказала Антонина, решительно устремившись вперед, к свету. – Там только высокопоставленные существа.

В конце концов они пришли в большую комнату, обшитую светлым деревом, с цветами, шкафами и креслами; и в кресле сидел длинный розовощекий человек с большими губами. Увидев Антонину, он вскочил и устремился к ней, как ночная бабочка на лампочку.

– Здравствуй, милая! – громко воскликнул он, пытаясь обнять Антонину, но потом увидел Мишу и смутился.

– Тсс, – сказала она. – Смотри, это мой мужчина из свободной зоны. Мой парень! Он из тюрьмы, нужно его оздоровить. Что ты предлагаешь?

– Меня зовут Сергей Шульман, – с достоинством представился длинный человек, стукнув голыми пятками друг о друга. – Я тренер.

– Миша Оно, – сказал Миша, поклонившись. – Я вообще.

– Чудно! – обрадовался Шульман.

– Так что ты нам предложишь? – снова спросила Антонина, посмотрев направо.

– Любимый набор. Для начала – партию в «боце-луй», потом – купание в сметане.

– Прекрасно!

– Что это? – спросил Миша, желая сесть.

– Сейчас ты все узнаешь, дружище. Пройдемте!

Сергей Шульман уверенно пошел вперед, вошел в стеклянные двери, и вскоре все они втроем оказались перед длинным бассейном, заполненным водой примерно на уровень живота взрослого человека.

– Вон там находится мужская раздевалка и душ, – сказал Шульман, показывая налево. – Там есть плавки, надевайте их, и я вас жду. Видите людей?

Миша посмотрел и увидел людей, стоящих на краю бассейна.

– Я вижу людей!

– Замечательно! Люди ждут вас, дружище! Сейчас вы все будете играть в «боцелуй».

Миша тут же повернулся «кругом» и пошел в мужскую раздевалку, краешком своего глаза увидев, что Антонина пошла в женскую.

В раздевалке было приятно, там пахло резиной и человеческим коллективом; Миша разделся и стал голым, словно готовился к занятиям любовью, а потом в зеленом шкафу он нашел лиловые плавки и ушел в душ, чтобы вода, низвергающаяся сверху на тело, смыла незримую грязь и усталость и заставила чувствовать себя настоящим профессиональным человеком, который, выйдя отсюда, возьмет черный портфель и отправится к всегда существующим делам. Вода текла по телесной поверхности, напоминая о маленьких водопадах, омывающих серые ровные скалы, или о фонтанах с фигурами золотых мужчин. Миша Оно стоял здесь, представляя все дальнейшее, и не желал выходить наружу. «Я есть душ принимающий!» – подумал он с гордостью и захотел тут же самоубиться, поскольку ничего лучшего он не мог придумать в своей жизни сейчас, чем быть именно здесь, но было очень лень искать способы и пути к остановке этого прекрасного мига; и в конце концов Миша покинул душ.