Змеесос

Толстый человек вталкивал Мишу своей большой рукой, и восхитительная злость исходила от него, как личный запах или обаяние; и Миша чувствовал себя бесправным рабом, потерявшим все, кроме внутренней свободы, но и эта свобода была не нужна, поскольку раб должен быть истинным рабом, так же как карандаш должен рисовать и сабля – рубить, а всякая дисгармония в таких вещах неприятна и не дает радости и удовлетворения. И Миша Оно смиренно стоял, готовый пасть на колени и просить прощения или же мыть ноги господину, благодарно принимая удары в свою рожу.

– Спасибо, – сказал Миша, поклонившись.

Перед ним была комната с железными кроватями, и на них сидело пятеро мрачных мужчин. Они встали, окружили Мишу и протянули ему руки, представляясь.

– Коля!

– Вася!

– Саша!

– Петя!

– Ваня!

– Миша! – ответил Миша, пожимая руки.

– Меня зовут Дима, – пробурчал толстый человек, подходя к железной кровати и садясь на табурет. – Здесь будешь спать, столовую тебе покажут. Новый член нашей бригады!

– А что я должен делать? – спросил Миша счастливым голосом.

– Работать, дружище, я же тебе сказал. Раздвигать «пупочки».

– А зачем их раздвигать? – спросил Миша, посмотрев направо.

Дима поднял глаза, изобразив презрительный взгляд, который обращают на идиота, с целью сказать ему, чтобы он не испражнялся на стол, и отчетливо произнес:

– Чтобы они были раздвинутыми! Понятно?

– Понятно.

– До свиданья, – сказал Дима, немедленно встал и вышел вон из барака.

Миша Оно сел на его место, сложив на животе руки; члены бригады разбрелись по кроватям, и Саша сказал Мише:

– Ложись, отдыхай, все равно контейнера пока что нет. Ты откуда?

– Я не помню. Но я был в свободной зоне и еще играл в боцелуй…

– Это прекрасно! – восхитился Саша. – И у нас хорошо. Знаешь – вот когда раздвинешь «пупочку», погрузишь ее в штабель, сядешь на лежащий рядом швеллер, закуришь, задумаешься, отдохнешь… Такой кайф! Ничего не надо больше. Руки отдыхают, спина тоже… Прислонишься к стенке… Размышляешь о Боге, или о женщине, или об одежде, или о себе. И сигарета тлеет, и хочется, чтобы она не кончалась. И так хорошо…

– Атуттебе кричат: «Пришел контейнер!» – насмешливо вмешался Коля.

– Ну и что, – лирическим тоном продолжил Саша. – Всякое бывает. Но ради этого мига я готов раздвигать в два раза больше «пупочек».

– Ловим тебя на слове! – одновременно крикнули Вася и Коля.

– А я и не скрывал этого! – ответил Саша, ударяя кулаком по подушке.

– Вот и чудно! – вдруг крикнул вошедший Дима. – Подъем, козлики! Пришел контейнер.

– Тьфу, мы только легли… – недовольно буркнул Коля.

– Ничего! Только легли – только и встанете, раз-два, и вперед…

– Это гениально, – сказал Миша Оно и вскочил с табурета, встав «смирно».

– Вот видите, – проговорил Дима, показывая на Мишу толстым указательным пальцем. – Какой у нас новый член!

– Ты что, работник, что ли, охрененный? – провокационным тоном спросил Вася. – Ночью мы тебя научим, как должны вести себя новые члены!..

– Если с него упадет хоть один волос, – твердо сказал Дима, – я вас всех отправлю на месяц на тыквы! Понятно?

– Тоже испугал….

– Ты хочешь уже сейчас на тыквы? Встань, когда с тобой разговаривает заведующий бригадой!

Вася встал, пробормотав что-то ругательное. Дима посмотрел на него строгим выразительным взором, потом отошел. Проходя мимо Миши, он тихо сказал:

– Ночью ко мне приходи. Ну их, это быдло!.. – Говоря это, он легко ущипнул Мишу за задницу и хитро улыбнулся, подмигивая.

В конце концов вся бригада вышла из барака и подошла к какому-то красному низкому зданию, около которого стояла грузовая машина с контейнером.

– Вот он, контейнер-то! – воскликнул Саша, хлопнув в ладоши.

Контейнер был коричневым и ржавым, и фонарь, висящий рядом, тускло высвечивал его потрескавшуюся, облупленную поверхность.

– Я открою! – крикнул Саша, забираясь на машину и раскручивая серую проволоку, закрывающую дверь контейнера. Эта дверь раскрылась, издав скрип, а внутри было что-то темное и большое.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Дима. – Ваши «пупочки» ждут вас. Вперед, друзья!

– Постойте, – взволнованно проговорил Оно. – Я никогда еще не раздвигал «пупочку», и я не представляю, что это такое…

– Это просто… – ответил ему Саша сверху. – Давай, иди сюда. Ты будешь со мной в паре, я все тебе покажу.

Миша залез на машину и встал рядом с контейнером.

– Бери! – вскричал Саша, хватаясь за что-то большое и непонятное и пытаясь тянуть его на себя. – Сюда ее, бросаем, уходи…

Миша отпрыгнул, и эта штука упала из контейнера на асфальт, звякнув.

– Ты, блянятина, поломаешь всю «пупочку»! – заорал Дима, отскакивая в сторону.

– Ничего, «пупочка» грубость любит.

Остальные рабочие уныло стояли невдалеке, светя сигаретными огнями; сквозь сумерки были видны мрачные облака, которые словно заключали в себе символ отчуждения и грусти, и луна, как великое чудо, обнаруживалась на этом небосводе, становясь желанной, как женщина или жизнь.

– Не швыряй ее! – крикнул Дима.

– Фигня. Миша, бери…

– Не швыряй ее!!!