Змеевик (ЛП)

— Мы подумали, что было бы веселее просто привезти тебя, так как мы знали, что скоро свадьба — сказал Мика. Он поднял мою руку, чтобы поцеловать ее тыльную сторону.

— Ты уже чувствуешь себя более расслабленно, а мы сюда только приехали — сказал Натаниэль.

Я обернулась, чтобы увидеть улыбку, которую услышала в его голосе. Это стоило того, чтобы обернуться. С темными очками, скрывавшими его глаза, это помогло мне увидеть, насколько это была великолепная улыбка, хотя его волосы снова выпали из хвоста и лежали вокруг его лица. В ярком солнечном свете его каштановые волосы сияли рыжим цветом. Я пыталась просто наслаждаться тем, как великолепно он выглядел в тот момент, и не думать о том, почему у него короткие волосы. Почему я не могу это отпустить?

Он коснулся своих волос, убрав их за ухо; он чувствовал кое-что из того, о чем я думала и что чувствовала в этот момент. Мы все старалась оставаться за нашими метафизическими щитами друг с другом, но некоторые мысли и эмоции все же просачивались. Он был моим moitié bête, моим леопардом зова, что означало, что мы были больше, чем просто любовники. Я чувствовала, что он грустил не потому, что его волосы были короткими, а потому, что это меня расстроило.

— Мне очень жаль, что это меня очень беспокоит — сказала я.

Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица.

— Мне нравится знать, что ты чувствуешь, Анита; никогда не извиняйся за это.

— А остальные из нас не имеют ни малейшего представления, о чем ты думаешь, знаем только, что тебе было грустно — сказала Родина, ее тон был что-то среднее между презрением и злостью.

Я посмотрела в ее темные глаза и сказала: — А я вообще не ощущаю, что ты чувствуешь.

— Не ощущаешь, потому что мы только твои невесты; мы чувствуем твои эмоции, желания, твои потребности, но ты ничего не знаешь о нашем внутреннем мире.

— Ты права, нам просто нужно разобраться, как и любым другим людям на планете, и на самом деле поговорить друг с другом о том, что мы думаем и чувствуем.

Машина замедлила ход. Я оглянулась на дорогу, не зная, почему мы останавливаемся. Пока мы продолжали ползти вперед, я искала автомобильную аварию или что-то еще, что могло бы притормозить нас от шестидесяти до тридцати миль в час.

Бернардо ответил прежде, чем кто-либо из нас спросил.

— Это заповедник оленей Кирке Кей. Мы обязаны проезжать здесь очень медленно, или полицейские нас оштрафуют.

— Что особенного в этих оленях? — спросила я.

— Это другой вид или подвид — сказал Бернардо.

— Они действительно крошечные, — сказал Натаниэль.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него. — Насколько крошечные?

— Посмотри направо — сказал Мика.

Я посмотрела туда, куда он указал, и рядом с дорогой было два оленя. Натаниэль был прав; они были крошечные по сравнению с любым оленем, которого я когда-либо видела. Они были не больше немецкой овчарки, и где-то в два раза меньше белохвостого оленя. Я обернулась, когда машина проехала мимо них. Они смотрели на машину большими темными глазами, их уши дергались взад-вперед.

— Они такие красивые — сказала я.

— Слишком маленький, что бы можно было получить много мяса — сказала Родина.

— Ты просто пытаешься испортить момент? — спросил ее Натаниэль.

— Это просто правда — сказала она.

— Если ты не можешь быть позитивнее, то просто ничего не говори, — сказал он ей.

Она была удивлена, что он так с ней разговаривал. Возможно, она подумала, что его заигрывание с ней означало больше, чем есть. Черт, я сама задумывалась о том же, но его осанка, все его отношение к ней дало мне понять, что это был просто его обычный флирт. Возможно, он не хотел флиртовать, но годы работы в Запретном Плоде сделали флирт почти автоматическим рефлексом. Родина теперь узнала, что для Натаниэля это ничего не значило, кроме небольшого веселья.

— Это первый раз, когда мы втроем вместе отправились в отпуск. Ты оплакиваешь своего брата, и я действительно сожалею об этом — я знаю, что значит потерять брата — но если ты собираешься портить все счастливые моменты Аниты, то мы должны отправить тебя домой и взять того, кто сможет выполнять свою работу, не смешивая ее со своими чувствами — сказал Натаниэль.

Она смотрела на него секунду с открытым ртом. Родина совершила ошибку, ту же, что и многие с Натаниэлем: она видела только кокетливого симпатичного мальчика, стриптизера, которому удалось устроиться на вершине местной пищевой цепи.

Она закрыла рот и ее лицо снова стало пустым, каким оно может быть только у действительно древних.

— Я могу делать свою работу.

— Отлично — сказал он, и все. Мелькнув мне улыбкой, он сказал: — Когда мы ехали через заповедник обратно в аэропорт, то увидели больше оленей. Они подошли к машине, прося угощения.

— Повсюду есть знаки, предупреждающие не кормить оленей — сказал Мика.

— Олени подошли прямо к окнам машины, ожидая, что мы им что-нибудь дадим — сказал Натаниэль. Его лицо сияло воспоминаниями об этом.

— Я хотела бы увидеть больше оленей — сказала я.

— Мы вернемся, но нет никаких гарантий, что они появятся снова — сказал Мика.

— Я понимаю, но, по крайней мере, я видела двух из них.