Змеевы невесты

Но без тепла мужского, без огня в человеческой крови плохо спалось на дне, даже в мягкой подушке из песка и тины. Потому и заманивали они в свои сети красавцев, крепких телом и духом, и было тем сладко в холодных объятиях, как никогда в жизни.

Но недолго.

Водяницы же глядели на княжьих людей с насмешкой, словно чуяли их страх. Особенно веселилась Яра, то и дело нарочито-хищно облизывая губы и заставляя вздрагивать даже Глуздаря. Юные отроки уехали вперед, к Желану и Цветке – им на эдакий срам даже смотреть пока что запрещалось.

Дочка сотника же не чуяла никакой опасности, потому не беспокоилась. И оказалась права. Как только болота остались за спиной, к предводительнице подскочили еще две девы, такие же лохматые и мокрые, только с рыжими волосами.

– Ярка, ты проспорила! – захохотали они. – Никто из дружинников портки от твоих выкрутасов со страху не обмочил! Давай колечки, как обещала!

Дочь водяного царя гордо тряхнула черной головкой, но кочевряжиться не стала. Сняла с пальцев два узорчатых кольца, потемневших от воды, и протянула сестрам. Остальные тоже соскочили на землю, и на лужайке, где привязали лошадей, стало шумно и весело. Шутка ли – больше дюжины девиц вместе собрались!

Желан к лагерю ушел последним, забрав с возка котомку с припасами. Даренка уже знала, что там спрятана медовуха. Наверняка мужики решили подсластить сегодняшний тяжкий день веселой попойкой. Хоть бы не удумали ничего дурного сотворить, с пьяных глаз-то.

– Чего уставилась? – не выдержал лидер ватаги, подняв на Яру злой взгляд. – За проводы благодарствую, но дальше мы сами.

– Думаю, не остаться ли с тобой ночку скоротать, с соколиком зеленоглазым, – бесстыдно хмыкнула водяница. – Вот и любуюсь на тебя.

– Тьфу ты, пропасть! – Желан шарахнулся в сторону, осеняя себя знаком Перуна. – Еще я с мертвячкой не ложился! Сгинь, нечестивица, иди вон, с лешими кувыркайся!

И ушел торопливым шагом к костру, что разгорался за кустами ольшаника.

– Да я бы с тобой брюхо опростать на одном поле не села, не то что на ложе идти, – тихонько фыркнула Яра ему вслед. – Ни живая, ни мертвая бы не села.

Последняя фраза потонула в смехе и окончательно расколола настороженное отчуждение между живыми и мертвыми девицами.

– Колечко у тебя какое красивое, – шепнула Даренке одна из водяниц, глядя с завистью на тоненькую ручку, украшенную медным перстеньком.

Подобные вещицы не стоили почти ничего. Их целую горсть когда-то дали батюшке на торжище, в довесок к двум дорогим клинкам из булатной стали. По приезду домой Ратибор, довольный удачной покупкой, просто раздал их сенным и кухонным девкам. Маленькая Даренка, крутившаяся рядом, тут же заканючила, мол, такое же хочу. Напрасно отец ей объяснял, что любимой доченьке княжеского сотника стоит надевать золото и жемчуга, а не медяшку пустяковую. Девочка только накуксилась, собираясь заплакать, и Ратибор махнул рукой – носи, что хочешь.

Сейчас перстень было ей мал, и ближе к вечеру ощутимо жал палец. Выкинуть рука не поднималась, передаривать было некому… До сегодняшнего дня.

– Забирай себе! – радостно улыбнулась Даренка, снимая кольцо и вкладывая его в синеватую ладошку.

Водяница смотрела на нее, открыв рот.

– И не жалко?

– Тебе – нет. За спасение, в благодарность…

Остальные утопленницы зашевелились, заахали, тихонько всплескивая ладонями и поводя островатыми ушами, жадно уставились на счастливицу. Миг – и к ним потянулись беленькие ручки змеевых невест, и в каждой были зажаты дары: перстеньки, запястья, стеклянные бусины. Цветка подала одной из спасительниц глиняную птичку-свистульку, разукрашенную алым да золотым.

– Бери, тебе пойдет больше, чем мне…

– Носи, не снимая, пусть оно принесет тебе удачу!

– Это дедушкина бусина, она хорошие сны навевает… Пусть тебе зимой снится лето!

Шагнула вперед Добронрава – статная, высокая, вровень с Ярой, золотая коса поперек груди лежит. С грустной улыбкой протянула дочери водяного царя гребень, украшенный самоцветами. Та в ответ подобралась, тонкие ноздри хищно затрепетали. Но руку за подарком не протянула.

– Я ведь тебя знаю. Ты княжича младшего любишь, в том году на Купалу венок по реке пускала и имя его шептала. Это ведь его подарок? И не жалко?

– Если мы завтра погибнем, чего жалеть? Пусть лучше у тебя в деле будет, чем у змея в пещере валяться, под грязными лапами, – пожала плечами Добронрава нарочито-равнодушно. – Василиса говорит, что змея можно одолеть, но с ним мужики не справились за семь зим…

Яра только хмыкнула.

– А раз Василиса говорит, вы ее слушайте. После встречи с ней ни один из змеев с целой головой не ушел.

Но гребень все же приняла, а затем взглянула на Добронраву в упор.

– Я буду ждать тебя, девица, когда вы поедете обратно. Княжич ведь тоже по тебе сохнет, и вещь эта пропитана его томлением, его страстью. Мне чужое счастье ни к чему. Привезешь гребень взамен из змеевых пещер, да смотри, чтобы не хуже этого был! И не смей со мной спорить, раз я сказала, что вы вернетесь живыми – значит, вернетесь. Держитесь Василисы, она баба вредная, но дело свое знает.