Змеевы невесты

Тут уж зарумянились вдвоем – и ведьмина ученица, и Добронрава. А Даренка, оглядываясь по сторонам, вдруг увидела, что одна из водяниц грустит в сторонке, задумчиво поглаживая подаренную свистульку. Девчонка, видимо, умерла недавно, и года не прошло. Руки еще были гладкие, рубаха почти не рваная, не выцветшая, да и на шее болтались какие-то бусинки на полусгнивших нитках.

– Что с ней? – шепнула Даренка.

– С кем? – недоуменно оглянулась Яра. – Ах, с Лиской? Она разумом немного тронутая, до сих пор в себя после кончины не пришла, не оплакала былое. Говорит, не помнит ничего. Только мы знаем, что не сама она по доброй воле из жизни ушла, утопили ее…

– Помню, – отозвалась Лиска. Затем посмотрела на поляну, где стоял лагерь, и повторила. – Глиняную пташку помню, мне матушка такую же с ярмарки привозила. Как пряли с подруженьками на посиделках, тоже помню. И его вспомнила.

– Кого? – удивилась Даренка.

– Дружинника золотоволосого, – водяница растерянно моргнула и еще крепче прижала свистульку к груди. – Он меня звал купаться. Долго звал. Обещал на речке показать тропы диковинных зверей, которые рога сбрасывают каждую осень, и птиц, что горят, рассыпаются в угли, а затем снова воскресают живыми и невредимыми. Говорил, за один поцелуй – одна сказка…

Остренькое белое личико сморщилось, будто Лиска собиралась заплакать.

– А потом он делал со мной… противное. И говорил, что сказки только для боярышень, а не для дурочек селянских. А когда я сказала, что пожалуюсь князю-батюшке, не постыжусь позора прилюдного – уволок в воду и долго держал. И там я умерла.

Даренку словно нечистотами из отхожего места с головы до ног окатили! До того противно сделалось на душе, хоть волком вой. А потом стало страшно. Кого князь Вадим послал их сопровождать? Неужто он не знает, какую сволоту пригрел у себя в дружине? И какова же вся ватага, если лидер у них – не только бессовестный охальник, но и насильник, и убийца?!

Нет, нельзя бояться! Девочка помотала головой, хотя сердце билось так, будто вот-вот выпорхнет из груди. Отец ее учил ведь, нельзя перед зверем выказывать страха. А чем Желан не зверь? Убил безвинную, а до этого мучил и истязал, как вздумается. Вон, Василиса не боится, и ей нечего. Чем больше трусишь перед злом, тем сильнее оно становится.

Василиса же, услышав сбивчивый рассказ, выдохнула сквозь сжатые зубы и побледнела.

– Я его убью, – сказала она, скрипнув зубами. – Слышишь, Лисонька? Не сейчас, так потом. Дай только после битвы со змеем в себя прийти.

И тут сердито зашипела Яра. Глаза ее вспыхнули, точно огоньки.

– Нет, ведьма, не смей его трогать. Если не хочешь врагом всему нашему племени стать.

И оскалила острые зубки, сгорбилась, вот-вот сама в чудовище превратится.

– Теперь это наше дело. Мы сами с него за Лиску спросим. Ответит за каждую ее слезинку, за каждый пережитый миг ужаса.

– У него железный меч, а на шее гривна серебряная, – всхлипнул кто-то из младших «невест», то ли Зоряна, то ли Смеяна. – Не дастся просто так.

Яра только хмыкнула в ответ, подталкивая Лиску к коням. Водяницы проворно надели на себя подаренные украшения и взобрались верхом. Миг – и они с гиканьем исчезли в тумане, что начал растекаться и по болоту.

Предводительница задержалась, торопливо заплетая из мокрых черных волос косу. Затем воткнула в затылок гребень Добронравы и сама вскочила на коня. Но, занеся руку над изящной лошадиной шеей, обернулась.

– Мы умеем ждать, пташки. У нас для мести вся вечность впереди. Дружиннику вашему в любом случае не жить. Сухим из такой водицы никто не выйдет.

И ускакала вслед за сестрами.

Глава 4

В лесу стояла тишина. Только в кустах попискивали ночные птахи, да ветер украдкой шелестел мокрыми листьями. Но на поляне у костровища было жарко и шумно. Дружинники хохотали, бренчали на взятых в дорогу гуслях и веселились, как в последний раз.

По чарочке забродившего медового пития досталось всем, даже жертвенным девицам. Даренка ощутила, как сладкий хмель растекается по животу изнутри, как в голове щекочет одуванчиковое поле вперемешку с мягкими колосками. А когда они, отужинав, ушли в шатер подальше от мужских глаз и окаянного Желана, тяжелая ледяная глыба на душе стала, наконец, истаивать.

Остальные девицы тоже сыто клевали носами. И лишь Василиса не притронулась к хмельному. Она была сосредоточена и сердита, история с Лиской явно не давала ей покоя. Но виду старалась не показывать. Наоборот, порылась в котомке и достала переливчатые синие бусы, что заставили ахнуть остальных невест. А затем удивила еще больше, полоснув по шнурку, на который они были нанизаны, узким ножичком. Дорогие стеклянные бусины с шорохом ссыпались ей в ладонь.

– Держите, – шепнула она, протягивая руку в полутьме шатра. – По одной на гайтан или на браслет, и не снимайте ни за что.

– Оберег против змея? – восхищенно присвистнула красавица Добронрава. К подобным украшениям ей было не привыкать, но волшебных диковин среди ее приданого отродясь не водилось.