Змей

— Я польщен, дон Алкон, — ответил Гусман, слегка поклонившись.

— Я посвящаю заветную мечту своему выдающемуся предку — основателю братства, — торжественно произнес Алкон, указав на огромный портрет в золоченой раме.

Картина была выполнена маслом в стиле Эль Греко. Только отличалась, пожалуй, тем, что лицо изображенного не было вытянуто и уши подчеркнуто не торчали. Монах с тонзурой и в темной одежде священника. Лицо очень бледное, губы ярко-красные. Серые глаза блестят, будто в них отражается пламя. Задний фон темен, только в углу видна фигура сжигаемого на костре.

Из всех членов братства один Гусман не был ни испанцем, ни латиноамериканцем. На свет он появился в результате незаконной связи немецкого пилота, сражавшегося в Испании, и датчанки, служившей в доме Алкона. Пилот погиб на войне, а служанка покончила с собой. Старик Алкон вырастил мальчика и взял на себя заботу о его воспитании, хотя мотивы им руководили вовсе не альтруистские. Он понимал, что один беззаветно преданный человек стоит целой толпы людей, которых просто связывают общие интересы. Хозяин дал сироте новую фамилию — Гусман — и отправил в лучшие школы. Потом, когда пришло время, нанял для воспитанника особых учителей. Они обучили парня боевым искусствам и умению владеть различным оружием. Впервые Гусман убил человека во время дуэли на шпагах. Тогда он и получил шрам на щеке. Надежды старого Алкона оправдались — из Гусмана получился по-настоящему преданный последователь и талантливый убийца.

— Помнится, ваш отец говорил, что Перес был очень простым человеком, — сказал Гусман.

— Скорее, фанатичным нигилистом. Славный архидьякон основал «Братство священного меча истины», потому что считал, будто Торквемада слишком мягок по отношению к еретикам. К счастью, — с улыбкой продолжал Алкон, — при всей своей преданности делу он отдавал должное телесным утехам. Иначе рода Алконов вообще не существовало бы. Кроме того, религиозный пыл не мешал старику Пересу присваивать собственность осужденных. И все же именно он сформировал цели и задачи братства.

Гусман процитировал устав братства:

— "Первейшая задача братства — уничтожать все улики, свидетельствующие о контактах между Старым и Новым Светом до Колумба".

— Это и сейчас остается нашей главной задачей, однако я собираюсь внести кое-какие изменения.

— Изменения, сэр? — удивился Гусман.

В глазах членов братства устав был равноценен Святому Писанию.

— Не удивляйся. Братство и раньше вносило коррективы в свои задачи. Мы возникли как религиозная группа, а превратились в террористическую организацию, чья цель — защищать испанскую корону. Мы хорошо выполняли свою работу. Братство уничтожило доказательства контактов двух миров в доколумбов период и таким образом не позволило усомниться в учении церкви и непоколебимости трона, а также не дало шансов другим странам претендовать на богатства нашей страны. Вот почему всякое сомнение в значимость подвигов Колумба — серьезное преступление. Будучи подростком, я, помнится, спрашивал отца — почему все это имеет значение до сих пор, ведь ни Фердинанда, ни Изабеллы давно нет на свете, да и Испания больше не обладает таким влиянием в мире.

— "Важна не просто идея, — снова процитировал Гусман, — а чистота идеи".

— Ты хорошо помнишь уроки отца. То же он вбивал и в мою голову. Только следуя нашей священной цели, мы можем сохранить единство рядов. Нас объединяет великое дело: благодаря братству Колумба считают почти святым. Даже сейчас ученые, пытающиеся отклониться от точки зрения наших средневековых братьев, рискуют карьерой.

— Ваш отец был мудрым человеком.

— Мудрым — да. Однако его чрезмерная преданность прошлому привела к ослаблению братства. Мы начали превращаться просто в какую-то испанскую мафию. Если братство намерено просуществовать еще пятьсот лет, нужно сжечь мосты. Мы не должны защищать несуществующее могущество несуществующего государства. Нужно закладывать фундамент новой империи. Нас будет вдохновлять Кецалькоатль — Пернатый Змей майя, который возвращается в разных образах, дабы начать новую эру. На этот раз он возродится в образе Сокола.

— Не понимаю.