Змей

— Что ты мелешь? Как это я вернусь к нему через столько лет? Мне там делать нечего! — Боярыня еле сдерживалась.

— Как это нечего? — помолодевшим голосом воскликнул Калота. — Скажем, враг осадит вашу крепость, ты только поднимись на сторожевую башню. Как увидят тебя, все вмиг разбегутся. И ни войску урона, ни казне убытка! Ха-ха-ха! — гоготал Калота, довольный собой.

— Ха-ха-ха! — гоготали старейшины.

— Ты мне заплатишь за это! Брюхан! — прошипела боярыня.

— Что еще скажешь? — весело спросил Калота. — А не бросить ли мне тебя на съедение псам!

— Ты что, решил объявить войну верхнему Броду, теперь, когда змей у наших ворот? — вмешался Гузка.

— Цыц, изменник! — цыкнул на него Калота. — Молчи, а не то...

— Ну, договаривай! Да не юли, как эта старая лиса, главный прорицатель! Значит, я изменник?

Это Гузка-то! Дерзнул такие слова боярину сказать, не оробел! Сабота просто не верил своим ушам.

— Он еще смеет спрашивать! Да вы все изменники! Главный прорицатель признался, что вы собирались скинуть меня и посадить на мое место другого. Разве не так?

— Так! — хором подтвердили старейшины.

— В первый раз в жизни прорицатель правду сказал, — добавил Кутура.

— В первый и последний! — небрежно обронил Варадин и, переступив через труп прорицателя, шагнул к боярину. Он стоял теперь так близко к столу, что Сабота мог схватить его за ногу. — Может, растолковать, за что мы хотели тебя «скинуть», как ты изволил выразиться? — спросил старейшина с ухмылкой. — За то, что ты нам поперек горла стал! Хочешь, чтобы мы поддакивали любой твоей глупости. И мы, трусы, поддакиваем, с души воротит, а поддакиваем. Потому что всяк знает: начнешь перечить — угодишь в темницу, а то и с жизнью распростишься. Вот за что! И еще за то, что ты, проклятый, только о себе и думаешь!

— А как же? — удивился Калота.

— Вотчина твоя обнищала и ты вместе с нею, а тебе плевать!

— Ах, вы, пиявки! А то мало вы крови попили? — ехидно перебил его Калота. — Пиявки вы и есть!

— Пускай мы пиявки, спорить не будем! А ты зато — знаешь, кто? Свиное рыло! — выкрикнул Гузка.

— Чирей волосатый!

— Чирей в доспехах!

Старейшины орали наперебой, обступая боярина со всех сторон.

— Ай-ай-ай! Стража! Сюда! Скорей! — запищала боярыня, испугавшись за мужа: хоть какой, а все свой, без него всему их роду погибель.

Кувшин из-под молока брякнулся у самых ног боярина и разлетелся на тысячу черепков. Пошли в ход посохи с набалдашниками. Старейшины приступили от угроз к делу, но руготня не затихала.

— Пиявки!

— Свиная харя!

— Тупая скотина!

Калота бегал вокруг стола и вопил: «Стра-жа! Стража!» Старейшины поспешали за ним.

Сабота подумал, что теперь самое время вылезать — может, в суматохе удастся завладеть ладанкой. Как на грех, у него зачесалась верхняя губа. Зуд такой — прямо мочи нет. Потрогал — а там усы! Густые, пушистые... Вот радостъ-то! Собственные усы! Только теперь не время было радоваться...

Вдруг в коридоре послышался топот, и в зал ворвались вооруженные воины во главе с начальником стражи.

— Обезглавить! Всех до одного! — радостно крикнул Калота. — Ой, нет, погодите! Сразу не убивайте, пусть подольше помучаются!

— Старейшины-ы! — раздался голос Гузки. — Впе...

Но страшный рев змея заглушил все.

— Скорей гоните к змею девушку! — завопил Калота. — Он голодный!

Один из воинов бросился со всех ног выполнять приказ боярина. Плащ соскользнул у него с плеч и остался лежать на полу.

Сабота понял, что медлить больше нельзя. Высунулся из-под стола и подтащил плащ к себе. В плаще, да еще усатого, его никто не узнает. Уже без опаски вылез он из своего укрытия.

Свалка, крики и брань не прекращались. Калота науськивал воинов на старейшин. Пока Сабота пробирался к прорицателю, его раза два огрели посохом по спине и порядком намяли бока, но он и не почувствовал. Когда же наконец Сабота нагнулся, чтобы взять заветную ладанку, кто-то рявкнул над самым его ухом.

— Ты что делаешь?!

Это был начальник стражи. Весь потный, красный, он держал в руках тяжеленную палицу.

— Расчищаю поле сражения! — по-военному четко ответил Сабота и указал на мертвое тело.

— Тащи! — одобрительно сказал начальник стражи и замахнулся палицей на Кутуру.

Сабота поволок труп прорицателя за дверь. В коридоре он наконец завладел ладанкой, но тут снова раздался голос начальника стражи:

— Э-э, да ты, видать, успел обыскать его! А ну, давай сюда, что ты там нашел!

— Слушаюсь!

Сабота сунул руку в торбу. Это было последнее, что видел начальник стражи. В ту же минуту будто жаркое пламя ослепило его: все лицо ему облепил красный перец.

— Ой-ой! — завопил начальник стражи и выронил палицу.

А Сабота зашагал к девяти страшным подземельям. И хотя шел быстро, ему казалось, что он ползет, как черепаха, потому что по каменным коридорам неслись вдогонку вопли ослепленного начальника стражи:

— Держи его! Держи!