Змеи города роз

Девица раздраженно вздохнула, и уже через мгновенье мой огонь поглотили сползшиеся из темных углов тени, походившие на вязкую черную жижу. Это стало бы отвратительным зрелищем, если бы мне не было так наплевать. Второй лихомор за жалкий месяц! Вот уж не думала, что они встречаются на каждом шагу.

– Уж простите, но у меня нет времени наблюдать за сладкой родственной местью, – буркнула девица, насмешливо заглянув мне в глаза.

Я мимолетно осмотрела свою спасительницу, отметив высокий рост, горделивую осанку, длинные волосы с двумя тугими косичками на висках и темные глаза, взирающие на меня пугающе высокомерно. В их глубинах будто бы жили полчища демонов. Эта девица и сама походила на исчадие преисподней – смертоносная, облаченная в черную мантию и абсолютно невозмутимая.

Стон, разорвавший тишину ночи, заставил меня вспомнить об Айдане и обернуться. Старший брат пожирал меня взглядом раненого зверя, пока кровь из сломанного носа заливала его лицо. Неужели все это время он оставался в сознании? Похоже, Айдан был прав. Я с удовольствием уничтожила бы всю их семью.

Во взгляде старшего брата не осталось ненависти или презрения, там плескался только страх. Я медленно направилась к нему, призвав огонь на пульсирующую жаркой болью ладонь и подбросив его вверх. Айдан не сводил глаз с плывущего пламени. Оно издевательски замерло прямо над его головой.

Я застыла, равнодушно взирая на брата и не испытывая ничего, кроме брезгливости. Совсем недавно моей мечтой была его смерть. Мученическая смерть. И вот он на ладони. Только направь огонь, только пожелай и станешь воеводой. Уничтожь ненавистную тварь, и у рода Эркин останется единственная наследница. Возможно, Маура так бы и поступила. Возможно, я сама довела бы до конца то, о чем грезила последние шесть лет… Если бы не навиры и их грядущие допросы. Смерть Арлана – защита моей собственной жизни, но сожжение Айдана иначе, чем хладнокровной местью, не назвать.

– Боишься меня? – мой охрипший голос, казалось, отозвался от каждой стены.

Брат молчал, не сводя с меня глаз. Он ни за что не признается в том, какой ужас я в него вселяю. Айдан слишком горделив, а у меня нет желания пытать его.

– Помни, что я могу. Помни и то, что я оставила тебя в живых, хотя могла бы убить.

С этими словами я демонстративно дунула на огонь, гася его силой мысли, и сплюнула под ноги Айдану. Тихое фырканье заставило нас обоих воззриться на девицу, наблюдавшую за развернувшимся действом с небывалым любопытством.

– Вот уж не думала, что, выслеживая кадара, наткнусь на правящую семейку, которую, как оказалось, пожирают внутренние распри. Забавный змеиный клубок у вас получился. А на людях такая любящая семья. Аж тошно.

– Ты кто такая? – прохрипел Айдан.

– Дайте-ка подумать, – глумливо призадумалась девица. – Я – длань Творца, спасшая род Эркин от окончательного вымирания.

Айдан окинул нашу спасительницу хмурым взглядом и процедил:

– Ты разговариваешь с воеводой. Неуважение может стоить тебе жизни.

Девица расхохоталась так громко, что ее смех, казалось, долетел до самых звезд. Она взглянула на Айдана так уничижительно, будто видела перед собой покрытого струпьями нищего, но уж никак не первое лицо Нарама.

– Отыщи меня сначала, воевода.

С этими словами незнакомка растворилась в призванных склизких тенях. Во мне не осталось сил размышлять, почему она появилась так вовремя, как выследила кадара, да и кто она такая, бесы ее разорви! Пожалуй, буду считать девицу дланью Творца.

В мыслях царила маслянистая чернота, сожравшая всю боль сегодняшней кровавой ночи. Слез тоже не осталось. Все они сгинули в этой вязкой тьме.

– Не слишком ли вовремя она появилась? – процедил Айдан. – Я чувствую себя актером в дурацкой пьесе.

– Какая уж тут пьеса? Эти твари убили отца… и Беркута. Будь прокляты такие спектакли, – пробормотала я и поспешно отвернулась, борясь с желанием метнуть в старшего брата сгусток пламени.

Мой блуждающий взгляд зацепился за небрежно брошенную Арланом портупею. Чернота сгустилась и заволокла взор. Эта тварь отобрала у меня подарок Беркута – единственное, что от него осталось. Пожалуй, перед сожжением не помешало бы перерезать глотку выродка тем самым кинжалом, омыв его лезвие в крови, как делали воины Нарама! Кровь за кровь. Смерть за смерть.

Я прошаркала в глубь пещеры, небрежно пиная склянки, разбросанные кадаром, подобрала портупею и водрузила ее на прежнее место, нежно проведя пальцами по рукоятке камы. Та отозвалась смертным холодом. Казалось, кинжал умер вместе с дарителем.

Не оборачиваясь на Айдана, я побрела к реке, ощущая на языке вкус дыма, горечи и рвоты. Вода яростным течением остудила мои пылающие ладони, обволакивая их холодом непокоримой стихии. Я умывала лицо, стиснув зубы от боли, но продолжала и продолжала, стремясь во что бы то ни стало смыть с себя смерть. И она утекала вместе с водой, но тьма в душе расползалась, словно туман, поглощая любые чувства, теплящиеся там.