Змеи города роз

Я бессильно опустилась прямо на мокрые камни и уставилась на звездное небо, подставив лицо речным брызгам. На щеке пылал след от подошвы Арлана, ладони пульсировали болью, а тело содрогалось от слабости. Во мне не осталось ничего, и сил жить – тоже. Где-то неподалеку умывался Айдан в попытке смыть с лица багряные реки крови. Мне было плевать на присутствие брата. Его для меня не существовало. Я осталась один на один со звездным небом. Оно застыло равнодушной глыбой, как и той проклятой ночью, когда мы с Ингаром устало лежали в траве и впервые говорили по душам.

Айдан приблизился тяжелым шаркающим шагом и на миг замер рядом. Я уж решила, что братец задумал придушить меня то ли в отместку за Арлана, то ли из старой ненависти, но тот неожиданно прошел мимо.

Его шаги удалялись, а я так и не оторвала равнодушного взгляда от холодных звезд. Айдан ушел без меня, не причинив вреда. Не к добру это. Наверняка он отыщет лагерь первым и расскажет навирам душещипательную историю о том, как бешеная ведьма сожгла его любимого брата. Трижды плевать. Пусть хоть лично проводит меня на плаху… Пускай сбудется его великая мечта…

Не знаю, сколько пролежала на берегу реки, ощущая спиной холод остывшей земли и жар в пузырящихся волдырями ладонях. Минуты или же часы замедлили свой ход, слившись в водоворот смутных воспоминаний. Сгоревшее тело Алхана, разбойники, которых я без зазрения совести пытала, тело коменданта, камнем ушедшее на дно реки, кинжал в руке Надира Леяна, Ингар в окружении десятка колдовских огней, Арлан, молящий о прощении и пощаде. Их образы смешались, краски смазались, оставив неизменным лишь пепел. Зверь, рожденный от приворота. Только Беркут верил в меня, в мою душу, в сострадание и доброту, в силу и отвагу. И вот его нет. А я осталась и отомстила. Что мне делать дальше? Есть ли жизнь после его смерти?

Вскоре тело моего единственного друга предадут огню, и я обязана проводить его в царство Творца. Мысль о Михеле стала тем рычагом, что сумел поднять мою истлевшую телесную оболочку с земли и заставить осмотреться. Как давно ушел Айдан? И куда он направился?

Я всматривалась в горную гряду, намеренно не оборачиваясь на пещеру, ставшую усыпальницей для двух палачей, павших в собственной ловушке. На горизонте занимался рассвет, а ночной сумрак неохотно уступал место серости раннего утра. Позади ночь, полная крови и праха, а я будто бы осталась навеки в ее капкане.

Яркий всполох света где-то высоко над головой разорвал предрассветный полумрак. Я всмотрелась в темноту гор и ахнула – он был не один. Десятки светлячков плавали в воздухе, будто сухопутные маяки. На пару мгновений в душе затеплилась надежда, что сгустки света – дело рук кого-то из сопровождающих нас навиров. И такой она была упоительной, что пришлось одернуть себя и строго напомнить о множестве кочевников, обитающих в этих краях. Повстречаться с ними в утренней полутьме – не лучшая затея.

Несмотря ни на что, слабый проблеск веры велел мне двигаться к светлячкам, будто мотыльку, летящему к костру. Я брела по заросшей тропке, царапая руки о когтистые лапы кустарников, но не упускала огоньки из вида. Они приближались ко мне, как и я к ним. Иногда светлячки разделялись, рассыпаясь, будто бусины с оборванной нитки, но вскоре вновь собирались в строй.

Рассвет уже давно разогнал мглу, над горизонтом показалось солнце, но я не замечала красоты нового дня. Вернее, не желала замечать. Меня вел долг перед Беркутом. Я обязана лично зажечь его погребальный костер, а после… будь что будет. От меня и так уже мало что осталось.

Внезапно щеку обожгло хлесткой болью. Задумавшись о похоронах Михеля, я неосторожно наткнулась на торчащую ветку, чудом не выколов себе глаз. Ладонь неосознанно метнулась к лицу и накрыла царапину, отчего каждый из волдырей пронзила вспышка боли. Я бессильно вскрикнула, отдернув руку и не смогла остановиться. Из нутра вырвался животный рык, разнесшийся по безлюдной местности раскатом летнего грома. Я кричала и кричала, выплескивая весь ужас пережитой ночи, но не проронила ни слезинки. Они высохли внутри, как знойным летом пересыхают некогда полноводные водопады. Мертвые не плачут.

– Амаль! – звук моего имени заставил захлопнуть рот и затравленно оглядеться. Неужели светлячки и вправду были для меня?

Взгляд блуждал по зарослям деревьев и кустарников, но вдруг замер, наткнувшись на знакомую статную фигуру, застывшую чуть выше, за одним из валунов. Ингар, облаченный в непривычную черную одежду, вглядывался в меня, будто видел перед собой неупокоенный дух. По правде говоря, я не сомневалась, что передо мной предстало видение, принявшее его облик. Откуда мирейцу взяться здесь, посреди Даирской гряды? Что за шутки угасающего сознания?!

– Амаль! – вновь выкрикнул он и бросился ко мне.

Я застыла на месте, наблюдая, как Ингар мчится навстречу, и смиренно ждала, когда же он исчезнет. Вот-вот милый сердцу образ рассеется в лучах утреннего солнца, и восхитительная магия взметнется в воздух пеплом истлевшей надежды. Видение слишком затянулось.