Змей-искуситель

Ульяна отвлеклась от рассматривания улицы и повернулась к Саше. Ее глаза сверкнули ожиданием и предвкушением – мама никогда не разрешала есть в кафешках, постоянно напоминая, что там все испорченное и грязное, более здоровой и правильной пищи, чем дома, быть не может. Такую роскошь, как пицца, бургеры или суши Ульяна могла себе позволить только в обществе подружек, затаскивающих ее в кафешки. Вот только в последнее время им совсем не до девчоночьих посиделок.

– Люблю, – несмело улыбнулась она, не зная, что еще от него можно ждать.

– Ну и отлично, я тоже люблю, – Алекс круто развернулся и припарковался в ближайшем «кармане». – Прош вас, – он обошел авто и, распахнув дверь, галантно предложил руку.

У Ульяны сами собой округлились глаза – еще никто и никогда не предлагал ей руку. Мальчишки в школе ни за что до этого бы не додумались, а с более взрослыми представителями противоположного пола она общаться боялась. Все-таки слова мамы для нее имели больше веса, чем насмеши подруг. И только к окончанию школы, Яна решила взбрыкнуть и хотя бы самой себе доказать, что она может пойти против мамы, совершить настоящий, взрослый, самостоятельный поступок.

Вот и сейчас она поступает вопреки ее наставлениям.

Восторг, ликование, вновь возродившееся восхищение – все смешалось в каштановой кудрявой головке, и Ульяна, с трудом сохраняя невозмутимый вид, вложила подрагивающие пальцы в раскрытую сильную ладонь.

С ней обращаются как со взрослой! Ее считают взрослой! Ее считают равной!

Ульяне едва не лопалась от гордости и не терпелось поделиться с подругами, но она чинно шла к дверям суши-бара, опять-таки учтиво открытым перед ней.

Вместе с мелодичным перезвоном «ловца ветров» их встретил уютный, стилизованный под восток интерьер. Невысокие столики, покрытые индивидуальными соломенными естественного цвета салфетками. На каждом стоял оранжевый светильник, сделанный как бумажный фонарик. Тонкие стенки светились, создавая сказочную атмосферу, а негромкая музыка множества колокольчиков расслабляла.

Алекс выбрал небольшой, расположенный в нише столик и присел на низкий пуф. Его примеру последовала и Ульяна.

– Что будете есть? – рядом с ними материализовался официант в таком же, как и фонарики, оранжевом переднике, надетом поверх чего-то, отдаленно напоминающего кимоно.

На стол легли книжечки в соломенном переплете. Алекс посмотрел, как растерянно Ульяна просматривает экзотичные названия и решил начать первым:

– Мне, пожалуйста, эби тай сиру, мидии в соусе, а из напитков… – он немного подумал, – тархун-мяту, – и вопросительно посмотрел на Ульяну. Повернулся к ней и официант.

– Мне… – все еще не определившись, протянула она и решила взять что-нибудь знакомое. Она остановилась на роллах из тунца под шапкой мидий. – Еще десерт из маскарпоне с клубникой и малиной… – Ульяна жить не могла без сладкого.

– Амаи миру, – кивнул официант.

– А из напитков – гавайский бриз, – закончила она.

Записав все, официант по-восточному поклонился и удалился.

А Алекс решил, что пора приступить к извинениям, собственно, ради чего и был затеян этот обед.

– Я хотел тебе кое-что сказать, – начал он.

Расслабившись под влиянием успокаивающей музыки, Ульяна снова напряглась и настороженно посмотрела на собеседника.

– Я… я не знаю, что со мной произошло, – зная, что на девушек это действует, Алекс виновато опустил глаза. – Знаю, моему поведению нет оправдания. Я был с тобой груб, вел себя как животное. Ты можешь меня не прощать, и будешь полностью права, – черт бы побрал эту ехидно вздернутую бровь, она всегда все портит и каждому слову придает насмешливый подтекст, но Алекс изо всех сил постарался придать себе самый скорбный, самый раскаивающийся вид. Тем более, что раскаивался совершенно искренне.

Ульяна перестала смущенно рассматривать стоящие на столе белые орхидеи и изумленно взглянула на Сашу. Каким же он был милым, раскаивающимся и как неуверенно посматривал на нее, что Ульяна почувствовала себя вершительницей судеб. Сейчас только от нее зависело осчастливить ли этого мужчину прощением или обречь на вечные страдания.

– Но я действительно очень соскучился и когда тебя увидел… – Алекс тяжело вздохнул, – просто сорвало крышу. Как у прыщавого подростка, – словно сдаваясь перед непреодолимыми обстоятельствами, он опустил широкие плечи.

Ульяна зарделась от удовольствие. Еще никто и никогда не говорил, что не в силах себя контролировать рядом с ней. Обычно Натка с Милкой делились тем, как осаживали зарвавшихся поклонников, а она только старательно подавляла зависть. И вот сейчас ей говорят то же самое. Она способна вызывать неконтролируемые чувства. И это оказалось безумно приятно.