Змей из райского сада, или История Евы Королевой, родившейся под знаком Водолея

— А с тобой-то что случилось?

— Ты… Так и пойдешь? — он болезненно свел брови и с надеждой на то, что это неправда, посмотрел на меня.

— Тебе что-то не нравится… — вдруг почувствовав себя не такой уж смелой, спросила я. — Могу снять.

— Как снять? — спросил он, опешив.

— В смысле переодеться… — смутилась я.

— Нет. Что ты! Не надо. — Он замахал руками. А потом почему-то стал оправдываться: — Просто я драться не умею. Я артист, понимаешь. Ногой, конечно, дать могу. Только куда попало, приемов не знаю. Все собираюсь на каратэ пойти. Растягиваться мне не надо. Все есть. Только времени не хватает. А тут, блин, такое…

— Я не поняла. Ты драться со мной, что ли, собираешься… Для полного счастья… — спросила я, вглядываясь в его лицо. — Это не борцовка, Дениска!

— Тебя же в таком виде защищать придется. Я — защитник никакой. Мне же череп сразу проломят. Охрану нанимать надо. — Он восторженно затараторил: — Я же не знал, что ты такая. Слушай, а муж твой, может, тоже не знал? Может, его обратно позвать? А? Пусть посмотрит, от чего ушел…

— Ну хватит! Про мужа! Все! Я девушка свободная. Нет у меня мужа! Забудь! — прокричала я. Закрыла глаза и подняла руки как пленный немец. Потом резко выдохнула. Открыла глаза. Улыбнулась как профессионал. И добавила четко и спокойно, голосом диктора центрального телевидения: — Денис, извини.

Он нервно причесал волосы пятерней. И они легли красивой волной. Ладно. Так и быть. Скрою свою маечку под свитером. Вечером все равно прохладно. А мальчик перестанет так нервничать. И чего-то это он?

Сам он одевался с небрежным шиком. При этом его розовая футболка на десять сантиметров выглядывала из-под светлой куртки. Брюки болтались ниже ватерлинии. И только кожаные туфли со всей очевидностью выдавали в нем человека неравнодушного к дорогим вещам. Но в том, что у него был хороший вкус, сомнений не возникало. А потому его мнение насчет моей маечки слышать было, конечно, приятно.

Я взяла с подоконника теплый свитер. И услышала на улице какой-то шум. А потом звон разбивающегося стекла. Денис подбежал к окну. Я посмотрела вниз. Какие-то отморозки с громкими возгласами лупили бейсбольными битами по стеклам его машины.

— О! Нет! — простонал он. И выбежал из моей квартиры.

— Ты что! Не ходи! — крикнула я вдогонку. И побежала за ним, так и не успев надеть свитер и предчувствуя нехороший поворот событий.

Пробегая этажом ниже, я вдруг вспомнила про Джаиса и забарабанила в его дверь со всей силой. И когда услышала приближающееся ко мне с нарастающим раздражением «Fuck! Fuck! Fuck!», обрадовалась, как родной речи. Джаис распахнул дверь таким широким жестом, что я тут же в нее ввалилась. Переливающуюся мелодику его приветствия надо было слышать!

— Хаай! — он пропел это с неподражаемым переходом от жуткого недовольства до приятного изумления.

— Хелп ми! Джаис! — заорала я.

И в путаных выражениях, а больше жестами, я объяснила ему, зачем он мне нужен. Он попытался сохранить картинное спокойствие. Накинул свою кожаную куртку и без всякой суеты танцующей походкой отправился на улицу. Он уже вышел, когда я споткнулась и пролетела оставшиеся три ступеньки кувырком. Когда я доковыляла до двери, картина передо мной предстала запоминающаяся.

Денис с разбитой губой как зверь отгоняет придурков от своей бедной «Хонды». Придурки — довольно мерзкие на вид великовозрастные подростки — приходят от этого в крайнее возбуждение. И тут из подъезда вальяжно выкатывается громадный Джаис. Спокойненько вынимает из-за пазухи пушку гигантского размера. Щелкает предохранителем, и наступает гробовая тишина.

Джаис явно наслаждается моментом. Он не торопится.

Но то, что он говорит потом, я все равно не понимаю. Это какой-то местный язык. И произношение совсем другое. Я вижу только, что придурки медленно поднимают руки, а потом выворачивают наизнанку карманы. На асфальт выпадают доллары. Потом Джаис что-то говорит еще. И переводит пушку на крайнего слева придурка в оранжевой бандане. И тут они все поворачиваются и убегают с колоссальной скоростью, как на Олимпиаде.

Я все еще в шоке. И в ушах еще долго стоит этот тошнотворный звук щелкающего предохранителя. И страх бьет током под коленки. Оружие — это страшная сила. И я впервые видела его в деле.

А потому, что было потом, я помню сквозь легкую дымку. Мы благодарили Джаиса. Лечили разбитую губу Дениса. И я смеялась над ним. А говорил, что драться не умеет. Если бы он так, как свою машину, защищал меня в моей полосатой маечке! И охраны никакой не понадобится.

Потом мы засели в квартире у Джаиса и в знак признательности слушали его музыкальные импровизации вплоть до наступления рассвета. Может быть, я и заснула. Утверждать не берусь. Но мальчики расстались большими друзьями.

Кофе мы выпили вместе. И варила я его там же, у Джаиса. А потом мы с Денисом на его изуродованной машине поехали в театр. Он — заниматься тяжелым физическим трудом — балетом. А я — ползать на четвереньках по бархатному полу.

И трудно было представить, что вчера на работе была та же я. Так многое с тех пор переменилось.