Змей из райского сада, или История Евы Королевой, родившейся под знаком Водолея

Кто-то может сказать, что не надо было выходить замуж за красивого мужика со звездной болезнью, изумительной фамилией Чургулия и редким именем Гавриил. Что надо было думать головой, и тому подобное. На это мне всегда есть что возразить. Если бы тем, кто думает головой, выдавали страховки на крупную сумму, а всем остальным — отказывали, я бы еще поняла. А так… Все равно что читать надпись: «Курение вредит вашему здоровью». Слишком абстрактно.

И потом… Я далеко не всегда отдаю себе отчет в том, чем именно я думаю. Скажу по секрету, иногда я не думаю вовсе. Я беру из воздуха готовый ответ. И чаще всего он оказывается верным. Но это уже скорее всего наше, Водолейское. А бывает, что думать я себе запрещаю. И кривая вывозит. Как вы понимаете, и на этот раз она меня вывезла. Вот только загиб был уж слишком крутой…

Мне казалось, что все у меня наконец стабильно. Что все повороты позади. Третий курс своего Мухинского училища я впервые закончила без хвостов, потому что моя глубоко личная жизнь в конце концов определилась. За курсовую работу я получила пятерку. Сломала все ногти. Сбила в кровь пальцы, хоть и работаю в брезентовых перчатках. Но выковала-таки из железа свой фантастический букет с сердцевинками из горного хрусталя. Камушки я выпросила у Гришки. Он закупает их мешками и к Новому году всегда делает целую тонну кустарной ювелирки. «На любителя», как я это дипломатично называю.

Букетом своим я болела весь год. Но если мне что-то пригрезится, я сделаю это все равно. Потому и пошла на такой странный факультет — художественная ковка.

— Будешь мне ножки к мольберту приделывать, — говорил мне в припадке собственного величия Чургулия. — Хоть чему-то научили. И на том спасибо.

— Лучше я тебе ручки приделаю, — отвечала я, — туда куда надо.

— Если руки золотые, неважно, из какого места они растут, — высокопарно замечал он.

Но мне-то понятно, из какого места они у него растут. Тонкая художественная организация. Молоток при замахе выпадает назад.

Это странное имя, Гавриил Чургулия, в училище знали все. Бывают такие личности, не заметить которые невозможно. Мне, например, указала на него моя сокурсница Наташа Дмитриева еще на первом курсе.

— Вон, смотри, Чургулия идет, — прошептала она и указала на него взглядом. — Говорят, он гений. Второй Шилов.

— Да? А мне Шилов не нравится, — пожала я плечами.

Он был высокий и худой. И несмотря на грузинскую фамилию, весь пшенично-ржаной. Густые вьющиеся волосы отливали рыжиной. Пышные светлые брови колосились над отрешенными серыми глазами. Лицом он сразу показался мне похожим на Христа с картин Иванова. Только подстригшего свои кудри и надевшего потертые джинсы.

Как-то в студенческой столовой я стояла в очереди прямо за ним и зачарованно глядела на его благородный профиль, пока он, чуть наклонившись, равнодушным взором выбирал между почерневшей тертой свеклой и бутербродом с прозрачным ломтиком сыра. Потом он выпрямился, но так и стоял в пол-оборота. А я продолжала его созерцать. Правда, для этого мне пришлось слегка привстать на цыпочки и задрать голову вверх. Я-то девушка невысокая.

Первое, что меня поразило — его золотые загибающиеся ресницы. Они были такие длинные, что казалось, будто бы он забыл их отклеить после домашнего спектакля. Я еще подумала, что фирмы, производящие декоративную косметику, сильно промахнулись, не выпуская пшеничных накладных ресниц.

От одних деталей я перешла к другим. Форма подбородка была сильно искажена густой ржаной щетиной. Бледные губы аскетично сжаты. Породистый нос имел чуть заметную горбинку, вероятно доставшуюся от горных предков. Линия лба продолжала линию носа. Мне даже захотелось взять линейку и проверить чистоту этой прямой. В общем, его лицо пробудило во мне живой художественный интерес.

Ну а потом, когда он удалился с двумя сосисками на тарелке, я подумала, что все-таки внешность обманчива. Для полной гармонии образа он либо вообще не должен был питаться бренной земной пищей, либо в крайнем случае должен был быть вегетарианцем. А тут сосиски. Тоже мне — гений.

Честно говоря, думать о нем я мгновенно перестала. Мы пересекались довольно редко. Он был двумя курсами старше. А у меня была бурная жизнь в компании Машкиных студентов из театрального. Училище наше было в двух шагах от Моховой. Иногда они ждали меня в роскошном вестибюле Мухи. Чаще я прибегала к ним. Сидела на репетициях, притаившись в темном уголке, чтобы не выгнали. И даже немного завидовала. Совсем чуть-чуть.