Змей подколодный

Похмельный вышел минут через пять — весь деловой, с пакетом, прижатым к груди совместно с авоськой, — и указал глазами за угол дома. Вручив за углом Андрею пакет, просительно сказал:

— А сигареткой не угостите, ребятки?

Ольга молча полезла в карман и протянула мужику бумажную трёшку.

— Вот спасибо, девушка! — обрадовался мужик. — Ежели чего — я утром всегда тут! — И смылся.

— Упьётся он сегодня, — задумчиво сказал Андрей. — Это ж у него бутылки на четыре теперь…

— Тебе жалко? — фыркнула Ольга. — Пошли курить.

— Куда?

— Идёмте в парк, — сказала Ольга. — Там лавочек немерено и кусты кругом. А где… то есть, ты же хотел…

— Это потом, — сказал Андрей. — Значит, в парк?

— На автобусе, ладно?

— Да тут пятнадцать минут пешком! Оглядимся заодно.

Да, идти следовало пешком — и не иначе! Что там гимназия! Что магия!.. Андрей млел, и таял, и находился однозначно в раю: Волжский, мой Волжский! Кинотеатр "Спутник" в старом обличье! Автоматы с газировкой на углу "Хлебного"! Ресторанчик при гостинице, а не "Иль Фаро", от которого Андрея с души воротило. Притулившийся к оградке лоток с пирожками… Словно и не прошло двадцати лет!

Ольга, пребывающая в некотором недоумении по поводу окружающей действительности, снова дёрнула его за рукав:

— Глянь! Это ещё что за фигня?

Андрей повернул голову и с изумлением уставился на указанную "фигню". "Фигня" красовалась между "Хлебным" и горкомом — на дороге, ведущей с площади на набережную, ко Дворцу пионеров. Собственно, дороги-то и не было — 37-й квартал и рынок разделял широкий тротуар, а посередине тротуара улыбался с высокого постамента каменный мальчик огромных размеров. В школьной форме — старой форме, годов пятидесятых, — в фуражке и с портфелем. И знакомый — где-то Андрей эту статую видел, но где?.. Улыбка у мальчика была нехорошая, обещающая такая улыбка, и вообще странный был мальчик. А вот напротив, в сквере посреди площади, стоял, как встарь, памятник Свердлову, и со Свердловым всё было в порядке, даже фотограф со стендом рядом с памятником был, кажется, тот же, что двадцать лет назад.

— Параллельный мир, — подумал он вслух, и Ольга сразу же кивнула:

— Да! Или изнанка нашего — ты Перумова читал?

— А ты Асприна читала?

— Читала! Но у него не параллельный — просто другие, а у Перумова…

— "Не время для драконов", да? — перебил Никита. — А вы Фрая читали?

Так, прикидывая прочитанное "фэнтези" к предоставленной им реальности, они прошли мимо "Букиниста", мимо магазинчика игрушек "Буратино", в настоящем Волжском давно прикрытого, миновали Главпочтамт и оказались у Дворца культуры гидростроителей.

— Скука смертная, а не параллельный мир, — подытожила Ольга. — Тоже мне — маги… Могли бы где-нибудь в Голландии обосноваться! Там есть такой город — Антверпен…

— Лучше в Венеции, — предложил Никита. — Сейчас бы плыли на гондоле, прикинь?

— Нет, — сказала Ольга. — Я хочу в Антверпен.

— А я в Норвегию, — сказал Андрей. — Но наш парк тоже ничего, правда, Ольга?

2

Парк, хвала богам, оказался на месте: прямёхонько за Дворцом культуры. Весь целиком — с фонтанами, каруселями и покоцанными гипсовыми рабочими вкупе с колхозницами, спортсменами и девочкой с петухом. Билеты на карусели продавали в знакомых зелёных будочках. Функционировал общественный туалет, за которым Андрей в старших классах многократно пил перед танцами водку. Работало колесо обозрения — тоже вполне недурное пристанище для вкушающих спиртное школьников. И уютная лавочка, притулившаяся к стене тира, никуда не делась, стояла себе в окружении смородиновых зарослей — самое удобное место для распития! На ней и расположились. Пили прямо из бутылки, по кругу, про стаканчики никто не подумал, и после нескольких глотков стали совсем друзьями: земляки! Волжане! Дома-то!.. "За родные пенаты! Нет, Никита, за наши пенаты надо!"

— На "Орбиту" хочу! — заявила Ольга на половине второй бутылки.

— Куда?..

— Карусель такая. Здесь нет, я смотрела! И "Сюрприза" нет…

— "Цепочки" должны быть, — сказал Андрей.

— Это такие? — Ольга показала. — Будем мы на них! как Шварценеггер в детском садике!..

— Да нет! — сказал Андрей. — Взрослые!

"Цепочки", давным-давно изгнанные из парка (не то по старости лет, не то разбился на них кто), обнаружились на положенном месте — во всём своём скрипучем ностальгическом великолепии.

Деревянный высоченный помост, обшарпанные, до царапинки знакомые сиденья… Даже тётенька-контролёрша, казалось, была та же самая, что когда-то не пускала их маленьких, а потом, класса с восьмого, предупреждала строго-настрого: "Не толкаться! Не закручиваться! Окурки не бросать!" Какое там!

Не карусель это была — полёт, настоящий! Ветер в лицо, ноги в пустоте, мелькающие деревья… А если закрутиться перед началом полёта и закрыть глаза, вот тогда — до обмирания, до ужаса, в одного!.. Все карманные деньги они с Лёшкой здесь просаживали. Пролётывали…