Змей подколодный

— Разумеется. Полагаю, вы уже поняли, что у нас обучаются дети, имеющие способности к магии. Практически никто из ваших будущих соучеников не подозревал ни о своих способностях, ни о существовании гимназии. Так что оставьте сомнения, сударь. Итак… — Он опять заглянул в письмо. — Андрей Евгеньевич Карцев, пятнадцати лет… Поздравляю. С этой минуты вы гимназист первого курса. Должен сразу предупредить вас…

"Рекомендатель, который знает меня, но не знает моего возраста?.. Нет, господин директор, об этом я промолчу… пожалуй, я промолчу, я согласен, пусть мне пятнадцать, мать твою ж дивизию, я согласен!.."

— Простите, — сказал Андрей, вникнув, наконец, в директорские речи, — что значит, не учат магии? Вы ведь сказали…

— Сударь, вам трудно сейчас контролировать эмоции, но постарайтесь выслушать меня внимательно. Мы НЕ преподаём магию. Обучение магии предполагает основательную базу знаний. Вы получите её в гимназии, и мы гарантируем ваше поступление в высшее учебное заведение, окончив которое, вы станете магом.

— Гарантируете?

— Безусловно. Боюсь, вас весьма удивит методика обучения, но поверьте, она себя оправдывает. В гимназии не ставят собственно оценок. Скажем так — или "два", или "пять". Двойка влечёт за собой наказание. Если же наказание не возымело должного действия — вас ждёт исключение.

— Да, — сказал Андрей. — Пожалуй, это гарантия.

— Вы рассуждаете совершенно по-взрослому, мой друг, — сказал директор. — Смею надеяться, проблем с учёбой у вас не будет. Что ж… В группу Демурова, я полагаю. Олег?

Молчавший всё это время преподаватель усмехнулся.

— Вашим словом, господин Айзенштайн. Тем более знакомство они уже сделали.

— Каким образом, помилуйте?

— Я встретился внизу с господином Демуровым и мадам Окстри, — объяснил Андрей.

— С Демуровым? В таком виде? Стало быть, вы уже попали в кондуит, сударь?

Точно — и в Швамбранию, видимо, тоже…

— Пожалуй, мы поступим так, — продолжая улыбаться, сказал директор. — Демуров сегодня сможет заняться вами не ранее вечера… У вас, Олег, "окно" сейчас, если не ошибаюсь? Олег Витальевич Стрепетов — ваш преподаватель химии, прошу любить и жаловать, — проводит вас в интернат и покажет комнату. И, Олег, прежде всего, переоденьте юношу.

— Обязательно, господин Айзенштайн.

— И последнее. Я настоятельно прошу вас, Андрей, запомнить: правила поведения, принятые в гимназии, незыблемы. Позволю себе повториться: многое покажется вам странным — даже неприемлемым, но придётся привыкать. Стимул велик, не так ли?

— Я понимаю, господин директор.

— Прекрасно. Первое правило. Поклон. Прошу вас.

Андрей поклонился.

— Безобразно, — сказал директор. — Олег, нижайшая просьба: поработайте над этим.

— Господин директор…

— Поклон.

— Извините, — пробормотал Андрей, кланяясь. — Я хотел спросить насчёт оплаты и проживания. То есть…

— Полный пансион, сударь. Не извольте беспокоиться.

— Благодарю вас.

— Поклон.

"Шея, однако, скоро сломается", — подумал Андрей, выходя из кабинета.

3

Интернат находился довольно далеко от учебного корпуса и выглядел достаточно современно — если не считать полукруглых окон. Пять этажей. Полное отсутствие балконов. По стенам из серого выпуклого камня вился между окнами виноград с гроздьями синих длинных ягод.

Весь первый этаж занимало клубное помещение, и в нём стоял полумрак: окна были наполовину задёрнуты тяжёлыми тёмными шторами. Между окнами — напольные часы в человеческий рост. Множество мебели: диваны, кресла, столы всех размеров и форм, шкафы и шкафчики с сотнями книг и безделушек. Камины по углам холла. Люстры из подвесок и шариков на высоком потолке, а кроме люстр повсюду висели и стояли самые разнообразные светильники. И натёртый до зеркальности паркет. Пионерская комната для дворян.

Они поднялись на третий этаж (лестница была, разумеется, мраморная, покрытая ковром). Прямо перед лестницей стоял стол, и на столе, среди обилия письменных приборов, Андрей углядел пепельницу. Кресло около стола, книжные полки на стене. Пост! Дежурный вахтёр (или препод) сидит здесь ночью, блюдя сон питомцев…

Блюсти сон, впрочем, отнюдь не составляло труда, потому что комнаты, расположенные по обе стороны широкого коридора, дверей не имели. Олег Витальевич остановился у одного из дверных проёмов, вырезанных в виде арки, и жестом пригласил Андрея войти.

— А почему… — начал Андрей, и преподаватель вопрос его предупредил:

— Отсутствие двери? Так у нас принято, сударь. Не беспокойтесь, в интернате не шумно. Мешать вам никто не станет.

В комнату вёл крошечный коридорчик. Справа — хвала богам, всё же за дверью! — туалет и ванная. Торцом ко входу стояла вдоль стены тахта, кроме неё из коридора ничего не было видно. Комната (большая, квадратов восемнадцать) заворачивала вправо. Судя по всему, — приятная неожиданность! — она была рассчитана на одного человека.