Змей подколодный

— Подо что? — не понял Андрей, и Витька указал ему в угол холла. Там на диванчике сидел Горленко, устраивая под подбородком скрипку. Судя по выражению лица, он пребывал в своём обычном состоянии: отсутствовал в мире напрочь.

— А мы люди интеллигентные, нам положено… — печально сказал Клаус. — Спасибо, на рояле никто не лабает!..

Хэллоуин вышел славный. Правда, к пиву Андрей и прикасаться не стал — большое спасибо, мы вот водочки!..

Первый раз за полтора месяца он созерцал гимназистов коллективом — не то чтобы, правда, таким уж дружным. Пьянка в холле интерната сильно смахивала на банкет после презентации — столь же шумная, бестолковая и разрозненная. Четверокурсники посидели не более получаса — но Андрей знал, что у них впереди ужас зимней сессии и кошмар выпускных экзаменов. Не до водки, ясное дело! Хотя, раз-то в году… Да и прочие кадеты, отдав должное празднику, разошлись довольно быстро. Осталась, как водится, элита: истинные ценители спиртного — человек десять. Помимо элиты и в полном от неё отрыве в холле зависло музыкальное сопровождение: Санька со скрипкой. "Слабаки! — снисходительно думал Андрей о покинувших праздник. Сам он пребывал в третьей — самый цимус! — стадии опьянения, позорно опасаясь шагнуть на четвёртую. — Это вам не Рио-де-Жанейро, да-с!.."

Бельский, состояние которого выдавали только растрепавшиеся волосы, рассказывал, делая для убедительности страшные глаза:

— Вот белкой буду, господа! Я в прошлом году-то и в мыслях не имел, что они вот так вот! Являются! Болтаюсь на пленэре, прикиньте…

"Эт-то мысль! — подумал Андрей. — В следующем году вылезу до полуночи! Погляжу поближе на преподавательскую гулянку!.."

— И чтобы я!.. Вот так!.. Вокруг бабули?! Да я ей такое устрою после выпуска! — клялся Витька. — А эти, прикиньте, руки ей целуют, "я помню чудное мгновенье и ваши дивные духи", все дела! Фрау — то, фрау — сё, тьфу!.. А попало мне потом как! Да чтобы я…

— Может, она тогда была вся пушистая, — предположили за столом. — Вино обращается в уксус… и в климакс! Или не помнят уж… чудные мгновенья…

— Да забудешь такое! Такую!.. — оскорблённо сказал Бельский. — Не-ет, господа, вот я закончу…

— Мы-слить! Мыслить, сударь, будешь и-на-че! — философски уверял Клаус. — Мадмуазели сегодня Демурова лобызали, видал? Это ж его позапрошлый выпуск! Вот ты Карцева спроси — будет он Демурова… того… лобзаться? Андрусь?! Будешь? А вот лет через пять он уже по-другому оценит! Да, сударь? Андрюха, скажи!

Андрей кивал и грустил: "Андрюха, Андрусь, Андрюшка — хоть бы кто догадался! Люди, я же теперь маленький! Я, значит, Андрейчик! Я — Дрейчик… Один Лёшка меня так звал — и мама… Хоть бы Ольга сообразила!.. А не податься ли мне к Ольге?! Ну да, ну да, господа, барьер, я что-то не подумавши, брэк, господа, и полотенце на ринг! "Вы не смотрите, что он всё кивает — он понимает, всё понимает"[14]… Точно-точно, Серёга, без девушек скучно! Точно, до белки нам эти бабы, шайтан их нюхал! Морока одна!"

Одна морока…

..Хэллоуин, господа! Хэллоуин в гимназии только начинался! Хэллоуин намеревался на сей раз длиться долго — но этой, первой праздничной ночью ни школяры, ни преподаватели представления не имели о таких его намерениях.

Гимназия наивно отводила празднику ровно сутки.

2

Первое ноябрьское утро было свежо и ошеломительно прекрасно.

Изрядную долю прелести утру придавало отсутствие похмельных страданий. Свёрток, врученный Андрею ночным ангелом, оказался при ближайшем рассмотрении шерстяным чулком в широкую цветную полоску, вроде тех, что положено вывешивать на камин в канун Рождества. "А у нас тут, стало быть, Дед Мороз и в Хэллоуин расхаживает", — думал Андрей, запуская в чулок руку.

Дед Мороз в лице Боба Чернецкого оказался на высоте. Внутри чулка обнаружился флакончик зелёного стекла — объёмом с чекушку водки. С пробки флакончика свисал ярлычок с размашистой надписью:

"От похмелья.
Один маленький глоток!"

Плюнув на осторожность, Андрей совершил глоток. Результат вышел потрясающий — а главное, моментальный!

Так что Андрей вполне способен был оценить утро. По дороге к учебному корпусу он размахивал кейсом, нарочно задевая шагавшего рядом Никиту, тихонько насвистывал, дышал полной грудью и ощущал себя девятиклассником, беззаботным и лёгким. Страшно хотелось прогулять школу: не абы как, а шляясь по парку и шурша листвою под ногами.

Правда, облик чинно идущих братьев-гимназистов навевал ассоциации не совсем школьные: сюртуки, воротнички… Царскосельский лицей! Пушкинская осень и лицей! "Вновь отроком ленивым"… или нежным, что ли?.. Ежели, конечно, в том лицее имелись вечнозелёные деревья.