Змей Рая

Поэтому майтхуна на самом деле представляет собой соединение противоположностей одного тела: союз Шивы и Шакти, иды и пингалы, Кундалини и Атман, а также Христа с душой, или с церковью. В одной свадьбе умещаются многие, и противоположности сливаются одна за другой. Вначале обретают единство дыхание и манипура–чакра, и, в конце концов — Шакти и Шива — Данте и Беатриче, Эго и Самость, союз мужского и женского в индивиде. Процесс всегда идет к единственности, множественность уступает место единству. Этот процесс — обращенный вспять акт творения; многократно отраженные образы в зеркалах возвращаются к истоку. Шакти и Шива, Соломон и царица Савская в результате становятся одной личностью. В союзе этих противоположностей достигается цельность, рождается гермафродит. А на вершине Древа Жизни отыскивается источник вечной жизни и юности. Здесь ум и восприятие становятся едины, а частные органы перестают самоосознаваться. Таково достижение суньи, или пустоты; таков Брат безмолвия или нирвана буддистов. Согласно тантрическому культу махаянского буддизма, пустота — это сострадание, а потому Бодхисаттва Авалокитешвара достигает нирваны только одним концом струны хребта, а другим всегда остается привязанным к земле. Наверное, этот союз противоположностей имеет форму и звучание слога ОМ. Когда крайности сливаются, обе исполняют желания другой.

Эта свадьба с собой — брак со Змеем. После исполнения ритуалов тело обретает крылья, а душа одевается в тунику. Это хитон Несса, позволяющий продолжить жизнь за порогом смерти: войти в состояние сознания, продлевающееся там, где физическое тело перестает существовать. Поэтому свадьба также является воскрешением; это рождение нового Адама и возвращение Атлантиды. Там, в сунье, искупается первородный грех.

В Индии тантризм выливался в крайности, ритуалы оборачивались оргиями и извращениями. Наверное, это неизбежно при столь опасном и запутанном символизме; всё же, тантризм Левой руки говорит, что дорога к освобождению не исключает ничего. Он заявляет, что самоотречение и аскетизм абсурдны, поскольку высшая пустота, достигаемая в сунье, приносит те же результаты, но гораздо более полновесные. И при этом, тантрический метод — самый сложный из всех, поскольку требует беспрестанного строгого слежения за всеми частями и проявлениями своего существа. И только он позволяет достичь твердости алмаза, сохраняя мягкость овечьего руна.

XXXIII. Лик взошедшего на трон

Всякий, достигший этой мистической свадьбы, обретает лицо из темного камня: чуть склоненное, с полуприкрытыми глазами, он будто вглядывается во что–то, происходящее внутри головы; он вслушивается в отзвуки шагов бредущей во сне девы, поднявшейся из глубин, скользящей по тайному коридору, мимо древних гробниц и замков. Губы его чуть приоткрыты, обнажая призрачную улыбку, в которой сливаются боль и наслаждение, тень и свет. Как круговорот сменяющих друг друга мыслей. Он любит ее внутри себя, целуя ее, целует себя, и действо это отражается на его лице, одновременно богоподобном и чувственном. Одна сторона его лика темна и отражает сумерки смерти; другая сторона жива. Это лицо существа, разрешившего загадку смерти. Он укушен Змеем, и в лице его яд. Граница света и тьмы выражает и парадоксальное рождение сына смерти — сына вечности. Полуприкрытые глаза будто смотрят сквозь всё пережитое, и в них, среди прочего, отражены радостная боль креста и триумф смерти — как нечто, уже совершившееся. Он понимает самую суть акта творения; видит детей, покидающих отца, и переживает радость их возвращения. Это лик того, кто снизошел в земные глубины, к корням Древа, и в преисподнюю под ними, а после совершил кажущееся бесконечным паломничество, пока, наконец, не достиг вершины Древа Жизни, и здесь, в зале Дворца, встретился с той, кого он так долго искал. И счастье этой встречи рождает слезы — вызревшие плоды Древа Жизни.

Две каменные слезы падают на щеки вступившего в брак. Одна принадлежит ему, другая ей. Каменный лик этого гермафродита был изваян более тысячи лет назад в городе Кхаджурахо.

XXXIV. Лунный камень

Лунный камень — третий глаз, что открывается в аджна–чакре, в точке между бровями, чтобы позволить каменному лику видеть свое бракосочетание, и найти в песчаных пустынях мира отпечаток ступни своей Возлюбленной. Этот третий глаз — чудесный кристалл, подобный молочным лепесткам лотоса. Он подобен и птице, распростершей крылья; это птица Рая и голубь Святого духа.

С открытием третьего глаза — а это всегда сознательное волевое действие — приходят к концу эпохи Отца и Сына, наступает эра Святого Духа, человека, обретшего крылья. Это эпоха Водолея, в которой лунный камень найден под толщей вод Южного полюса.