Змей Рая

Была ночь, когда дверь в мою комнату медленно отворилась. Полоса лунного света появилась на полу, и я увидел, как снаружи качаются в дуновениях ветра верхушки деревьев. Потом беззвучно вошла неясная фигура и уселась в углу: странный монах, в сопровождении маленькой собаки. На нём был тибетская шелковая туника и огромный тюрбан. Походная сумка висела на его плече, а в руке он держал посох паломника.

Следуя обычаю страны, он молча уселся, и мы долгое время глядели друг на друга. Я заметил: глаза у него голубые, а бледное лицо будто совершенно не тронуто возрастом. Потом я начал ощущать то, что он говорит:

«Мое имя Сунья Бхаи, Брат пустоты или Брат безмолвия. Я живу в высокогорном краю, в Алморе, на пороге между Химават и горой Кайлас. Я живу там уже много лет, и мой друг — Снежный человек, но, прежде всего — безмолвие. Во всём свете нет ничего подобного безмолвию Гималайских гор. Люди толкуют и говорят, но правда обнаруживается только в молчании. В последнее время ты говорил очень много, и ты был неправ, поступая так. Потому я и пришел — чтобы обучить тебя языку молчания, и чтобы слушать твое молчание. Мне неинтересно, что люди могут выразить словами. Мне интересно только то, что они могут сказать своим молчанием. Ты должен понимать, что те, кто красиво говорит, произносит прекрасные речи, обычно молчат очень скверно. Но действительно важно именно молчание, потому что оно — подготовка к Великому безмолвию».

«Да», согласился я. «В последнее время я много говорил, произносил слова беспорядочные и бессмысленные. Потому я обещаю, что буду хранить молчание, пока не встречу тебя в Алморе. Но как ты думаешь, пропустит ли меня Снежный человек, так, чтобы я мог посетить тебя?».

«Это зависит от того, усвоишь ли ты урок молчания и язык молчания. Ты приближаешься к исполнению. Я могу заверить тебя в этом, потому что страдание — лучший наставник, а ты страдал. Ты знаешь, как попасть ко мне? Мое место там, вверху…».

И, вместо того, чтобы указать наружу, вверх к Гималаям, Сунья Бхаи указал посохом на мою голову.

Мы беседовали долго, но лишь в молчании, на языке безмолвия.

LIII. Паломничество в Бадринатх

В последней попытке отыскать тайный ашрам сиддхов в Гималаях, я решил отправиться в Бадринатх. Там, на вершинах Гималаев, существует храм Вишну, ежегодно посещаемый индусами со всей Индии. Джанардана сказал, что его Мессия, Бхагаван Митра Дева, живет в западном Бадринатхе, и я думал, что, расспрашивая паломников и путешественников по пути, я смогу отыскать то, что ищу. Это всё, что я мог сделать, поскольку дорога к горе Кайлас была блокирована китайскими войсками с самого начала их вторжения в Тибет. Я считал, что этот поход станет последним усилием в уже и так затянувшемся паломничестве, продлившемся от Анд до Гималаев, и ото льдов Антарктики до высокогорий Химавата.

Я думаю, что в те годы я оказался единственным чужеземцем, и уж наверняка единственным чилийцем, дошедшим досюда и пересекшим так называемую Внутреннюю границу Гималаев, установленную когда–то британцами и сохраняемую индийцами в военных целях. Наверное, именно по этой причине ко мне был приставлен особый агент службы разведки. Его звали Наилвал, он принадлежал к касте брахманов. Я думаю, его назначили не только для того, чтобы сопровождать меня, но и наблюдать за моими действиями. Наилвал взял с собой повара, тоже брахмана — потому что был ортодоксом и не мог есть ничего, приготовленного членами другой касты.

Покинув Ришикеш, мы сделали первую остановку в Киртинагаре. Отсюда нас некоторое время сопровождал Индрапалсингх — молодой офицер местной полиции. По пути он получил травму, защемив палец между камнями. Рана обильно кровоточила, но он не выразил ни малейшего неудовольствия, ни словом, ни жестом. Я спросил, не больно ли ему, а он очень серьезно посмотрел на меня, и сказал, что для него это ничего не значит, ведь он член воинской касты и принадлежит к расе бойцов.

Ту ночь мы провели в месте, называемом Шринагар. В хижине было очень жарко, так что мы спали под открытым небом. Перед рассветом я слышал, как Наилвал читает молитвы и почтительно повторяет мантры.

Отсюда до Пипалкоти мы проделали путь вместе с караваном Шри Багчи — бенгальского брахмана и заместителя судьи в Паури, центре округа. Пипалкоти оказался украшен арками из цветов, и заместителя судьи встречали церемониальной музыкой. Мы решили остаться здесь на ночь, радуясь тому, что забрались повыше, и жара начинала спадать. В общежитии мы познакомились с молодым человеком, путешествовавшим по горам в поисках родных богов. Родился он здесь, но образование получил в Англии, и теперь служил офицером в индийском флоте. Теперь он возвращался к родным традициям. На следующее утро мы встретили группу альпинистов, возвращавшихся после попытки восхождения на гору Тризул. Там погиб один из их товарищей, его звали Чакраварти.