Змей в саду Ватикана

«А что они вообще знают о жизни?» – внезапно подумал он. За время своей работы в Москве он уже повидал многое, еще больше услышал от своей коллеги Светланы Демченко. Все не так, как кажется на первый взгляд. Не всегда видны тайные мотивы действий людей. И бывает, что до них докопаться очень непросто. Даже близким не всегда известна правда… Кто знает, что стояло за этим поступком? И почему Ольга Шифман решила уехать накануне такого грандиозного открытия.

– Ольга знакома с Филиппом Роговым?

Маргарита Мазен переглянулась с Шалинской.

– Если честно, то я ничего об этом не знаю. И это имя и фамилию слышу в первый раз.

– А вы? – обратился Рудягин к Маргарите.

Та помотала головой:

– Я тем более ничего не знаю. Я в Москве наездами. С Ольгой общалась только однажды и о ее личной жизни никакого понятия не имею…

– Был ли у нее молодой человек?

– Похоже, что нет.

Павел с недоверием посмотрел на владелицу галереи.

– Вы уверены?

– Ну… она об этом не рассказывала. – Помолчав немного, добавила: – В общем, это странно, да… Обычно молодых людей не скрывают. Но Ольга никого не приводила, ни о ком не рассказывала… Если был какой-то тайный любовник…

– А где и когда вы познакомились с Шифман?

Шалинская вздохнула:

– В Тарусе, на выставке, в которой участвовало еще несколько художников. Ольга тогда была практически неизвестна. Но чем-то мне ее картины понравились, и я решила с ней сотрудничать. У меня же своя галерея, и я нуждаюсь в новых именах. Я стала ее арт-дилером, если так можно сказать…

– Ее картины хорошо продавались?

– Неплохо… Но о какой-то популярности говорить не приходилось… Я возлагала надежды на эту выставку. Но, как видите… – Галерейщица нервно прищелкнула пальцами.

– Родные у нее есть?

– Никого. Все умерли.

– А портрет Филиппа Рогова вы видели?

– Вы второй раз упоминаете это имя и фамилию, но я о нем ничего не знаю. Кто он?

– Помощник Дмитрия Коростылева.

– Ольга нарисовала его портрет?

– Да.

– Она об этом мне не говорила. А познакомиться с ним могла на какой-нибудь выставке или презентации. Ее иногда приглашали на тусовки. Он мог быть там…

– Он убит.

– Кто?

– Рогов. Поэтому я и задаю этот вопрос… Я хотел бы задать его Шифман, но пока это не представляется возможным.

Три пары глаз уставились на него.

– Вы думаете, что… – протянула Мазен.

– Не знаю. Я хотел бы спросить у Шифман, какие отношения ее связывали с Роговым, но…

– Как теперь мы будем действовать? – спросила Анна. – Что делать?

– Пишите заявление о пропаже Ольги Викентьевой, откроем дело, тогда я смогу действовать официально. Нужно будет провести обыск в квартире, где она жила.

– Хорошо, – сказала Шалинская. – Так и сделаем.

Марина Байрюк, когда ее допрашивал Паша, была категорична и утверждала, что никакой другой девушки или женщины в жизни Филиппа Рогова не было.

– Враки! – решительно заявила она. – Старик выжил из ума, и что-то ему почудилось. Мы с Филиппом собирались пожениться… И уже готовились к свадьбе. Если бы не его смерть… – Она провела рукой по лицу. При этом глаза ее, как заметил Павел, остались сухими.

– Каким был Филипп в последнее время?

– Каким всегда. Ничего особенного я в нем не заметила, – добавила она после легкой паузы. – Я бы сразу поняла, что с Филиппом что-то не так.

– Как часто вы с ним встречались?

– По-разному… Когда как. Иногда два раза в неделю. Иногда – один.

– Не так уж часто, – вскользь заметил Павел.

– Филипп был занят, – с легким оттенком недовольства сказала Марина. – Ездил в командировки.

– Где он работал?

– Одно время помощником депутата. Дмитрия Коростылева. Он и сейчас с ним связан. Был. Играл на бирже. В свою работу он меня особо не посвящал, – передернула она плечами. – Филипп считал, что удел женщины – дом и хозяйство, а не котировки на бирже.

– Весьма похвально, – сказал Павел. Потом подумал, что его слова выглядят несколько иронично-издевательски и замолчал…

– Он был прекрасным человеком. – Вот сейчас она заплакала по-настоящему. Навзрыд…

– Что вы можете сказать о его родных?

– Они умерли… Филипп ничего мне не рассказывал. Наверное, это была для него тяжелая травма.

«Возможно, он просто не хотел с тобой ничем делиться», – подумал про себя Павел…

– Ясно, что-то еще можете добавить?

– Могу! Он в последнее время боялся звонков… из Италии.

– Из Италии? – удивился Павел. – Как вы это поняли?

– Зазвонил телефон. Он кинулся к нему, увидел номер и побледнел. Я спросила, что такое? Он ответил: ничего. Но я потом посмотрела на первые цифры номера, мы стояли рядом. Это была Италия.

* * *

В квартире, где жила Шифман, все было перевернуто вверх дном.

– Видите, – сказала Шалинская, – что здесь творится. Кое-что мне удалось убрать…

– Зря… – прервал ее Павел. – Надо было оставить все в неприкосновенности.

– Не подумала в тот момент… – Она посмотрела на Павла и спросила: – Как вы думаете, она жива?

– Будем надеяться.

Сегодня ее лицо было особенно бледным. Колечко в носу отливало тускло-желтым светом. Тени под глазами дедали ее похожей на нахохлившуюся черную птицу. Это сходство усиливала черная одежда – размахайка и брюки.

Подписав бумаги, она ушла, а Рудягин, оставшись один, осмотрелся…