Змея

Возможно, старуха пока жива, но вряд ли это надолго, если судить по слабости ее тела, не говоря уж о рассудке. Я лезу в сумку и предлагаю ей хлеба. Она воспринимает это как личное оскорбление.

– Не разбазаривай. Тебе нужнее.

Я не совсем с ней согласна, однако не спорю, хотя и хлеб не убираю. Она еще может передумать.

– Вы знаете, почему я здесь?

Можно предположить, что да, поскольку она меня поджидала.

– Хочешь узнать про волшебство.

Я киваю с чувством странного облегчения.

– Я должна узнать, насколько оно важно. Стоит ли мне ответить на его зов или забыть раз и навсегда.

– Все зависит от того, почему ты спрашиваешь. Ради себя или ради других?

Я хмурюсь.

– Это разве важно?

Старая Грязька подбирает щепотку черной пыли и бросает в меня.

– Конечно важно. Неужели ты еще не поняла, во что вляпалась?

Я сдерживаюсь, не сплевываю пыль, но вытираю губы.

– Неужели волшебство – единственное средство восстановить настоящий мир на Островах? Вот почему я спрашиваю и вот почему я здесь.

Но даже произнося эти слова, я понимаю, что лгу. Я здесь не только поэтому. Я спрашиваю и ради себя. Ищу повод уступить соблазну и ответить на зов.

Старая Грязька разглядывает меня.

– Ты кто?

Я сбита с толку, но не успеваю ответить, она уже нетерпеливо продолжает:

– Ты Гадюка? Принцесса? Восточная? Западная? Сама ты знаешь, кто ты? – Старуха видит на моем лице неуверенность и ухватывается за это. – Тебе нужно знать. Ты обязана знать. Если не обретешь эту силу, никогда не овладеешь волшебством.

Она затронула во мне сразу несколько струн, и у меня вспыхивает желание защищаться. Даже не зная правду о своем рождении, я не понимала до конца, кто я, и просто боролась, не давая себе времени подумать о своем месте в этом мире.

– Не понимаю, почему это важно.

На сей раз я готова к грязевому дождю, который она мне устраивает, но не к ядовитым речам.

– Глупая девчонка. Ты разве не знаешь, почему вымерли волшебники? Король для этого даже не понадобился, они сами себя уничтожили. Что такое волшебство, как не власть? И ничто так не растлевает, как власть. Чтобы по-настоящему понять волшебство, ты должна быть готова рискнуть всем, пожертвовать всем, отдаться этой власти – и при этом не потерять в ней себя. – Она грустно качает головой. – Раньше или позже теряются все. Если у тебя не будет силы, потеряешься и ты.

Я смотрю на старуху – когда же потерялась она сама?

В ее словах есть правда. Меня всегда пугала собственная тяга к волшебству, непреодолимое желание отдаться ему без остатка. Я почувствовала его власть и вкусила его сладость и теперь тоскую по нему – всегда тосковала, – и это ужасает меня. Потому что я знаю: во мне живет тьма. Знаю, как легко потеряться в ней навсегда.

– А могут Острова вообще когда-нибудь вернуться к миру без помощи волшебства? – снова задаю я свой первоначальный вопрос.

Старая Грязька тянется к моей руке и пробегает костлявыми пальцами по ладони. Видимо, так она хочет меня успокоить, но у нее не получается.

– Нет. Без волшебства настоящего мира не видать.

Я вздыхаю, ощущая на себе груз неизбежности.

– Но как? Как кто-то может это волшебство вообще вернуть?

Она бросает на меня понимающий взгляд.

– Кто-то? Или ты? – Она насмехается надо мной. – Только волшебник способен вернуть волшебство, заново оживить Острова. А вот как? Этого я и сама не знаю. Никто не знает.

Я раздраженно спрашиваю:

– А как насчет Запада? Там волшебство есть, но все равно неспокойно.

Старая Грязька отодвигается от меня, сплевывает на землю и размазывает плевок, превращая в мерзкую кашицу.

– Без волшебства не может быть мира. Однако одно только существование волшебства его не гарантирует. Или ты не слышала, что я тебе сказала?

– То есть мне нужно научиться волшебству, но не заразиться им?

Теперь она улыбается, и ее улыбка становится все шире, пока старуха не начинает кудахтать:

– Дошло наконец, Гадючка! Начинаешь понимать? Начинаешь постигать то, о чем спрашиваешь?

Задача нерешаемая. Неудивительно, что она сошла с ума. Иметь решение, но знать, что оно невыполнимо, – да тут любой сбрендит. И все-таки… что же мне делать? Я поклялась защищать эти земли, этих людей. Я должна попытаться. Ради Бронна. Ради Торина. Должна попробовать.

Старая Грязька качает головой, будто слышит мои мысли.

– Вы ведь знаете, что мне придется это сделать, – говорю я. – Вы это знали до того, как я пришла. Так помогите же мне. Если можете что-нибудь подсказать, подскажите. Помогите мне.

Ее пальцы продолжают выводить узоры на мокрой земле.

– Волшебство исходит от природы. Оно либо дается, либо берется. Дается редко – чтобы повелевать природой, тебе необходимо завоевать ее уважение. А если берется? Тогда ты все равно что вор. Могущественный, но все равно вор.

Она перестает рисовать и хмурится. Теперь я понимаю, что движения ее не были произвольными. Она колдовала и что-то узнала. Что-то, что ее беспокоит.

– В чем дело?

Старая Грязька поднимает на меня глаза, впервые она выглядит напуганной. Точно как Рауль после прочтения рун.